И мы с Пресли сильно поссорились.

— Ты можешь в это поверить? — Я скрестила руки на груди.

Я сказала Пресли, что собираюсь попытаться поддерживать связь с мамой. Может быть, писать ей письма или что-то в этом роде. Звонить домой, когда буду думать, что папа на работе.

Моя сестра взбесилась. Она сказала мне отказаться от мамы, потому что помогать ей было безнадежным делом.

— Как она могла такое сказать? Как Пресли могла просто списать маму со счетов? Она наша мать. — Волна гнева в моих венах сменилась потоком слез. Долбаные гормоны.

Кроме одного телефонного звонка, я не общалась с мамой с тех пор, как приехала в Монтану. Возможно, это была беременность и тот факт, что скоро я сама стану чьей-то матерью. Но за последние три недели я много думала о своей юности.

Мама не была сильной женщиной. Она не была воином, как Пресли.

Но она не была безнадежной. Она сделала все, что могла, для своих дочерей. Пресли считала, что этого недостаточно. Возможно, она была права. Но это не меняло того факта, что я любила маму.

Люк скользнул в постель рядом со мной, потянулся к тумбочке, чтобы выключить свет. Затем он притянул меня к себе, зарываясь носом в мои волосы.

— Подожди день или два. Тогда вы, девочки, сможете во всем разобраться.

— Она не понимает этого, Люк. Она не понимает, как все было после того, как она ушла. Я прожила с мамой десять лет. Десять. Мы были только друг у друга. И она…

Слезы встали комом у меня в горле.

Может быть, это было глупо. Может быть, это была пустая трата времени. Но я не собиралась отказываться от мамы.

— Она что? — прошептал Люк.

— Она вытащила меня. — Я посмотрела на его красивое лицо. На мужчину моей мечты. — Она вытащила меня. Без нее меня бы здесь не было. У меня не было бы тебя. У меня не было бы этой жизни. Я обязана ей всем.

Понимание промелькнуло в его взгляде, и он прижался своим лбом к моему, прижимая меня ближе.

— Я знаю, Пресли волнуется. Она не хочет, чтобы я обнадеживалась. И, честно говоря, я не думаю, что мама когда-нибудь оставит папу. Но Люк, что, если?

Что, если мама поборется с собой? Что, если она приедет в Монтану и найдет хотя бы частичку мира, который обрели ее дочери? Что, если?

— Тогда звони ей. Пиши. Делай то, что тебе нужно. — Вот так просто.

С Люком трудные вещи всегда казались легкими.

Он придал мне смелости противостоять миру.

Шла ли борьба против Воинов. Или за наших детей. Или за мою мать. С ним рядом я буду бороться за то, чтобы наши мечты сбылись.

Неожиданная улыбка тронула мои губы.

— Я люблю тебя.

— Я люблю тебя, красавица.

— Я не знала, что так должно быть, пока в моей жизни не появился ты.

— Ты о чем?

— О том, что даже трудные дни, пока мы вместе, будут заканчиваться улыбкой.

Эпилог

Люк

Восемь месяцев спустя…

— Шеф Розен, — ответил я на звонок в свой офис.

— Три пожизненных заключения.

Мне всегда нравилось, как Мария переходила к сути во время наших нечастых созвонов.

— Есть новости об остальных?

— Мы приближаемся к цели. Один за другим. Но нам предстоит пройти долгий путь.

Федеральный прокурор, назначенный для рассмотрения дела Воинов, настаивал на том, чтобы суд над Такером состоялся первым. Большинство других дел продолжались, но пока самый короткий вынесенный приговор составил пять лет.

Пятьдесят семь воинов проходили через систему уголовного правосудия, чтобы расплатиться за свои преступления. Убийства. Незаконный оборот наркотиков. Похищение людей. Нападения. Список можно было продолжать. Некоторые из них уже сидели в тюрьме, в основном те, у кого были более короткие сроки заключения, и те, кто ходатайствовал о смягчении приговора. Другие ожидали суда. Но на данный момент ни один член мотоклуба «Арроухед Уорриез» не был освобожден.

И если Такер Талбот проведет свои следующие три жизни в федеральной тюрьме, я буду лучше спать по ночам.

По крайней мере, на некоторое время.

Я был не настолько глуп, чтобы поверить, что это продлится долго. У него были связи с другими клубами, которые могли попытаться осуществить его месть.

— Если нам повезет, приговор судьи Такеру создаст прецедент для других, — сказала Мария.

Другими мужчинами были те, кто убил Кена Рэймонда и Бёрди Хеймс.

Бёрди погибла от рук Воинов. Она умерла на операционном столе примерно в то же время, когда Скарлетт вышла из больницы в Эштоне, много месяцев назад.

Единственный раз, когда я услышал, как стоический и твердый голос Марии дрогнул, это когда она позвонила мне, чтобы сообщить, что Бёрди не выжила. Она приняла потерю двух членов команды близко к сердцу.

Я бы тоже так поступил.

Но смерть была тем риском, на который мы согласились, выбирая карьеру в правоохранительных органах. Легче от этого не становилось, особенно когда ты сам говорил людям попадать в опасные ситуации и обезвреживать их.

Иногда бомба просто… детонировала.

— Держи меня в курсе, — сказал я.

Мария не стала утруждать себя светской беседой. Раздался простой щелчок окончания разговора.

Я положил телефон на подставку и вернулся к компьютеру. Яркий свет из окна позади меня упал на экран, поэтому я встал и подошел к стеклу. Но прежде чем опустить жалюзи, я долго смотрел на реку, текущую за участком.

Было начало марта, и снег уже растаял. Возможно, нас ждала еще одна или две бури, прежде чем мы официально вступим в весну, но трава уже начала зеленеть. Весну в Монтане предсказать было так же легко, как мартовское безумие. Каждый год был особенным, и каждый по-своему удивлял вас.

В прошлом году в это время у нас повсюду лежал снег. В прошлом году в это же время я нашел Скарлетт в отделе печенья в продуктовом магазине.

Был стресс — много стресса, — но, без сомнения, прошедший год был лучшим в моей жизни.

«Арроухед Уорриез» попытаются все испортить. Но даже если они выйдут из тюрьмы, даже если Такер организует попытку возмездия из своей тюремной камеры, я буду бороться.

Неважно, что это будет значить. Неважно, по какую сторону закона я окажусь. Я выберу правильную сторону. Я выберу свою жену и малышку, которая должна была появиться здесь со дня на день.

Малиновки щебетали за окнами. Листья деревьев шелестели на ветру. Последнее место, где я хотел бы оказаться, — это