показывает будущее не таким, каким мы представляем его сегодня, а таким, каким его видели люди, жившие в прошлом (обычно в конце XVIII – первой половине XIX века). В фильмах и сериалах, сделанных в этом жанре, мы видим огромные машины, источником энергии для которых служат паровые двигатели, а также ощетинившиеся стволами пушек дирижабли, покрытые запутанной сетью из медных трубок и оснащенные старомодными измерительными приборами. Наивное восхищение большими механизмами, характерное для «стимпанка», заставляет вспомнить о Жюле Верне и его эпохе; кроме того, «стимпанк» напоминает нам о том, насколько сильно люди того времени ошиблись в прогнозах, представляя себе будущее. Возможно, мы также заметим, что они поняли, какой силой обладает наука, но не сумели предугадать, как будет выглядеть эта сила и какие формы она обретет. Техника в мире «стимпанка», несмотря на свою кажущуюся примитивность, делает приблизительно то же самое, что и наша, современная. И удивляет нас именно то, как тот мир отличается от нашего, словно первый из них – печальный, ностальгический сон.

Теперь вернемся в настоящее: насколько мы ошибаемся, создавая наши картины далекого будущего? Если современного человека забросить на 10 000 лет в будущее, каковы будут его первые впечатления? Подобные сценарии постоянно описываются в фантастической литературе, и воображаемые миры мы также видим в сериалах и фильмах: огромные компьютерные экраны, многочисленные летательные аппараты, которые сбиваются в стаи, словно саранча; башни, уходящие в облака… Но если бы нас отправили в настоящее далекое будущее, то, возможно, мы бы поняли, что все совсем не так. Скорее всего, что научно-фантастические романы, сериалы и фильмы не менее ошибочны, чем произведения в стиле «стимпанк». Все эти картины далекого будущего основаны на великом заблуждении, и оно заключается в том, что их создатели обращают внимание только на технологию. В настоящем далеком будущем, возможно, никакой техники не будет, или техника, которой мы пользуемся сейчас, бесследно исчезнет, и на смену ей придут феномены, которые покажутся нам божественным вмешательством или магией. Будущее, отстоящее от нас на 100 000 лет, покажется нам не чужим миром людей, а чужим царством богов.

Я постоянно искал это чувство отчуждения, и в прошлом году ощутил его на горе Утайшань, в одном из многочисленных храмов, которые стоят на ней – там, где обитал Манджушри и восемь богов-ваджр. Вдыхая аромат благовоний, я внезапно понял, что, возможно, вижу то, каким нам покажется далекое будущее! Космология дхармических религий кажется гораздо более таинственной, а их сила – более трансцедентальной, чем у любой другой религии. Когда мы смотрим вверх на этих странных, священных идолов, мы чувствуем себя муравьями, которые смотрят на людей, и нас сбивают и пугают мысли о том, какой головокружительной, многослойной и сложной является система мира, в котором живут эти божества. Вызовите в себе подобное религиозное благоговение, и тогда точно не ошибетесь, воображая эмоции, которые вызовет у вас мир будущего.

Я только сейчас узнал о существовании романа, в котором изображен индуистский пантеон далекого будущего: это обладатель премии «Хьюго» за 1968 год – роман «Князь Света».

Открыв «Князя Света», мы сразу оказываемся в великолепном, украшенном драгоценными камнями дворце этого пантеона. Мы, сбитые с толку и напуганные, смотрим на то, как боги сражаются друг с другом и ухаживают за своими любовницами на небесах, на земле и между ними. Дворец богов висит где-то за пределами мира людей, которые созданы из праха и превратятся в прах; он находится там, где златокрылые гаруды отбрасывают огромные тени и где огненные колесницы с грохотом уносятся вдаль. А где-то внизу из небесной сокровищницы вылетают золотые лучи, освещая огромные поля, заваленные трупами. Даже сама проза насыщена божественностью – ее стиль возвышенный, величественный, столь же изысканный и непререкаемый, словно бог, который воспевает свою религию. (Кстати, перевод на китайский превосходен.)

«Князь Света» – это история о новом Прометее. В неизвестный момент времени, в мире, местоположение которого неизвестно, боги восседают в своем небесном дворце. Им принадлежит монополия на технологии, они скрывают их от людей, обреченных вечно оставаться на земле. С помощью Храмов технологий и Властителей Кармы, которые управляют реинкарнацией, они контролируют весь мир. Главный герой романа, Сэм (Сиддхартха?), бросает вызов богам и в ходе зрелищных сражений дарит людям огонь технологий.

Сюжет романа довольно прост, и, что примечательно, его мир описан крайне скупо: царство богов похоже на украшенный резьбой рельеф, на который мы смотрим сквозь завесу тумана – и именно эта неопределенность является самой интригующей чертой этого чудесного романа.

«Князь Света» в полной мере воссоздает систему мира индуизма: творец Брахма, разрушитель Шива, бог смерти Яма, бог огня Агни, защитник Вишну, ракшасы в подземном мире – вся компания тут. В мире книги, где летают золотые птицы-гаруды, ключевую роль также играют такие концепции, как карма и реинкарнация. Все очень сюрреалистично, в том числе потому, что своими корнями произведение уходит в архаику. Но гуляя по этому миру богов, который, как нам казалось, давно затерялся в потоке времени, мы внезапно начинаем подмечать кое-какие странности:

Вернулся он с бутылкой. Еще не поглядев на наклейку, князь узнал форму бутылки.

– Бургундское! – воскликнул он.

– Точно, – сказал Хаукана. – С давно исчезнувшей Симлы.

Что такое «Симла» и где она находится – неизвестно, но мы точно знаем, что Бургундия – это винодельческий регион в центре Франции. С каких это пор в мире «Рамаяны» и «Махабхараты» есть Бургундия? Другой отрывок удивляет еще больше:

– Скажи, Дил, какую музыку ты играешь?

– Ту, что совсем не по нраву браминам, – ответил мальчик.

– Каков твой инструмент?

– Фортепиано, – сказал Дил.

– А ты можешь сыграть на каком-нибудь из этих? – он указал на оставленные музыкантами без присмотра на низенькой платформе у стены инструменты.

Мальчик присмотрелся к ним.

– Наверное, в случае необходимости я мог бы сыграть на флейте.

– Ты знаешь вальсы?

– Да.

– Не сыграешь ли ты мне «Голубой Дунай»?

Дальше в книге упоминается музыка времен Первой мировой, и даже такие термины, как «марксизм». Эти намеки бьют по нам, словно холодные капли дождя; они разрушают наш сон об архаике и заставляют заподозрить, что на самом деле этот золотой мир – просто фасад, и то, что скрыто за ним, возможно, шокирует нас еще сильнее. Когда мы натыкаемся на эти детали, мы осознаем, что мир богов существует не в далеком прошлом, но в далеком будущем. Обрывочные описания помогают в общих чертах представить себе историю этого мира: на некую планету с тремя лунами давным-давно приземлился человеческий космический корабль. Люди поработили ее местное население –