Хотя официально Джегер и не был основным подозреваемым, порой вопросы следователя заставляли его в этом усомниться. Отсутствие мотивов, улик и зацепок завело полицейских в тупик, и они начали все глубже копать в прошлое Джегера в поисках ответа на вопрос — зачем ему могло понадобиться исчезновение жены и ребенка.

Они исследовали его службу в армии, подозревая, что он мог пережить события, послужившие причиной возникновения посттравматического синдрома. Они беседовали с его ближайшими друзьями. Они безжалостно допрашивали его родственников, в особенности родителей, допытываясь о возможности существования проблем в браке Джегера.

Отчасти именно это стало причиной переезда его матери и отца на Бермуды — они просто устали от постоянного вторжения в их жизнь. Родители поддержали Джегера и помогли пережить самый тяжелый период, но, как только он сбежал на Биоко, они тут же воспользовались шансом начать все заново. В любом случае к этому времени след семьи их сына окончательно оборвался. Прошел почти год после исчезновения его жены и сына, полиция считала их погибшими, а Уилл Джегер в своих неустанных поисках оказался на грани нервного срыва.

Долгие дни, месяцы и даже годы ушли на то, чтобы скрытые воспоминания той темной ночи начали пробиваться на поверхность. И вот теперь к нему окончательно вернулась память. Индейский воин и изрядная доза найакуаны помогли ему вспомнить даже то, что было похоронено в самой глубине его сознания.

Разумеется, Reichsadler на рукояти того кинжала не был обычным нацистским орлом. Это был тот же символ, который до глубины души напугал его двоюродного деда. С трудом продираясь сквозь раскисшие от непрекращающегося дождя джунгли, он вспоминал хижину среди шотландских нагорий, слова дяди Джо и выражение смертельного ужаса в его глазах.

А затем ко мне приходит этот мальчик, этот драгоценный мальчик с… с этим. Ein Reichsadler! С этим мерзким дьявольским проклятьем! Из слов мальчика следует, что зло вновь поднимает голову…

По словам индейского вождя, это был тот же Reichsadler, которого вырезали на спинах его захваченных в плен воинов. И с этими же людьми Джегер и его группа сошлись теперь в схватке не на жизнь, а на смерть.

Но больше всего Джегера тревожило то, что доносившийся из противогаза голос показался ему знакомым. Но, как он ни ломал голову, ему на ум не приходило, кто бы это мог быть.

Если он и в самом деле знал своего главного мучителя, его личность по-прежнему оставалась скрытой покровом тайны.

Глава 58

К тому времени как Джегер начал стряхивать с себя оцепенение, время их десятого дня в джунглях уже перевалило за полдень. Покинуть темное и тревожное прошлое его вынудило скорое прибытие к цели путешествия.

Несмотря на терзающие его воспоминания, Джегер не выпускал из рук ни компас, ни камешки. По его прикидкам они находились приблизительно в трех тысячах ярдов от линии, за которой лес постепенно начинал умирать. Дальше находились лишь выбеленные временем ядовитые кости мертвых деревьев, сразу за которыми скрывался разыскиваемый ими самолет.

Они спустились в особенно влажную низину.

— Япоруамухуа, — провозгласил Пурууэха, когда вода начала подниматься. — Затопленный лес. Когда вода поднимается так высоко, пираньи часто заплывают сюда из рек. Они охотятся на все, что им удается найти.

Темная вода уже доходила Джегеру до пояса.

— Спасибо, что предупредил, — пробормотал он.

— Они агрессивны, только когда голодны, — попытался утешить его Пурууэха. — А после таких дождей еды у них должно быть достаточно.

— А если они все же голодны? — уточнил Джегер.

Пурууэха поднял глаза на ближайшее дерево.

— Надо выскакивать из воды. Как можно скорее.

Джегер заметил, как что-то гибкое и серебристое промелькнуло под самой поверхностью воды рядом с ним. Вокруг появлялось все больше шелковисто-зеленых тел с большими желтыми, развернутыми вверх глазами и двумя рядами длинных массивных зубов. Некоторые из них касались его ног.

— Они нас окружили, — прошипел Джегер.

— Не беспокойся, это хорошо. Это очень хорошо. Андайрапепотигухуа. Рыба-вампир. Она питается пираньями. Она пронзает их своими зубами.

— Отлично, я не возражаю, если они проводят нас до самого самолета.

Вода продолжала прибывать. Джегер брел почти по грудь в воде.

— Скоро мы поплывем, как пирау’ндия, — заметил Пурууэха. — Это рыба, которая держится вертикально, высунув голову из воды.

Джегер не ответил.

Он был сыт по горло зловонной водой, пиявками, кайманами и рыбьими зубами. Он мечтал как можно скорее добраться до самолета, вывести группу из джунглей и вновь приняться за розыски своей исчезнувшей семьи.

Джегер хотел завершить экспедицию и начать все заново. Он чувствовал, что, пройдя весь этот безумный путь до конца, он каким-то образом узнает судьбу своих жены и сына. Или же погибнет, пытаясь их найти. В любом случае сумрачное существование последних лет невозможно было назвать жизнью. Он окончательно это понял во время посетившего его озарения.

Джегер чувствовал на себе взгляд Пурууэхи, молча шагающего рядом с ним.

— Ну как, мой друг, твои мысли уже прояснились? — наконец спросил индеец.

Джегер кивнул.

— Пора брать под контроль то, что отняли у меня люди, пытающиеся разрушить как мой, так и твой мир, Пурууэха.

— Мы называем это Хама, — понимающе кивнул в ответ Пурууэха. — Судьба или предназначение.

Они снова надолго замолчали.

Джегер ощутил, что рядом с ним появился еще кто-то. Это была Ирина Нарова. Как и все остальные члены группы, она шла, держа над головой свое основное оружие — снайперскую винтовку Драгунова — в попытке сохранить его чистым и сухим. Это было невероятно тяжело, но близость самолета, похоже, ее подстегивала, позволяя без устали стремиться вперед.

Для джунглей Драгунов Наровой был не лучшим выбором оружия, где каждый бой неизменно был ближним, но она утверждала, что для нее это именно то, что надо. Правда, она проявила здравый смысл, выбрав компактный и легкий вариант этой винтовки.

Впрочем, от внимания Джегера не ускользнуло то, что ее любимое оружие — кинжал и снайперская винтовка — чаще всего используется наемными убийцами. Любой наемный убийца по определению был одиночкой. Как и Нарова. Тем не менее эти ее особенности казались Джегеру мучительно знакомыми.

У его сына Люка в школе был друг, которого звали Дэниел. Его поведение очень напоминало Джегеру Нарову. Он был очень прямолинеен, и иногда его заявления казались грубыми. То, что легко давалось большинству детей, способных быстро адаптироваться к любому окружению, для него представляло непосильную задачу. Ему было мучительно трудно устанавливать и удерживать зрительный контакт, пока он не привыкал и не начинал полностью доверять тому или иному человеку.

Доверие к Люку тоже возникло далеко не