«Из окна мы видели, — продолжает свой рассказ Микоян, — как Олега усадили в «эмку» и увезли. Потом говорили, что он якобы состоял в «молодежной антисоветской группе».

Олег Фриновский повел себя порядочнее своих приятелей. Анастас Иванович Микоян успокоил сына: Олег Фриновский на допросе сказал, что Микоян-младший ничего не знал о его делах. А ведь вполне мог бы назвать Степана Микояна и других юношей своими единомышленниками, доставить неприятность бывшим друзьям, проявившим такое равнодушие к судьбе товарища... «Больше я никогда о нем не слышал, — заключает свой рассказ Степан Микоян, — на свободу он не вышел».)

Комиссара госбезопасности 3-го ранга Дмитриева перевели в Москву и назначили начальником Главного управления шоссейных дорог НКВД, а через месяц, в июне 1938 года, арестовали. Он сразу предложил свои услуги следствию, надеясь на снисхождение. Но его все равно в сентябре 1939 года приговорили к высшей мере наказания и расстреляли. Блюхера он пережил меньше чем на год.

Сохранилась запись внутрикамерной беседы между Дмитриевым и Блюхером от 6 октября:

«Блюхер. Физическое воздействие... Как будто ничего не болит, а фактически все болит. Вчера я разговаривал с Берия, очевидно, дальше будет разговор с народным комиссаром.

Дмитриев. С Ежовым?

Блюхер. Да. Ой, не могу двигаться, чувство разбитости».

Маршалу не давали прийти в себя. Вновь вызвали на допрос и пригрозили отправкой в Лефортово. У этой тюрьмы была особо мрачная репутация.

После допроса появился дежурный надзиратель, сказал:

«Приготовьтесь к отъезду, через час вы поедете в Лефортово,

Б л ю х е р. С чего начинать?

Дежурный. Вам товарищ Берия сказал, что от вас требуется, или поедете в Лефортово через час. Вам объявлено? Да?

Б л ю х е р. Объявлено... Вот я сижу и думаю. Что же выдумать? Не находишь даже.

Дмитриев. Вопрос решен раньше. Решение было тогда, когда вас арестовали. Что было для того, чтобы вас арестовали? Большое количество показаний. Раз это было — нечего отрицать. Сейчас надо найти смягчающую обстановку. А вы ее утяжеляете тем, что идете в Лефортово.

Б л ю х е р. Я не шпионил.

Дмитриев. Вы не стройте из себя невиновного. Можно прийти и сказать, что я подтверждаю и заявляю, что это верно. Разрешите мне завтра утром все сказать. И все. Если вы решили, то надо теперь все это сделать...

Б л ю х е р. Меня никто не вербовал.

Дмитриев. Как вас вербовали, вам скажут. Когда завербовали, на какой почве завербовали.

Б л ю х е р. Я могу сейчас сказать, что я был виноват.

Дмитриев. Надо сказать — состоял в организации...

Б л ю х е р. Не входил я в состав организации. Нет, я не могу сказать...

Дмитриев. Какой вы чудак, ей-богу. Вы знаете (называет непонятную фамилию)! Три месяца сидел в Бутырках, ничего не говорил. Когда ему дали в Лефортово — сразу сказал... Доказано, что вы шпион. Что, вам нужно обязательно пройти камеру Лефортовской тюрьмы? Вы хоть думайте...»

Лефортовской тюрьмы Блюхер не избежал, потому что продолжал упорствовать и нужных следствию показаний не давал.

В 1956 году допрашивали бывшего начальника Лефортовской тюрьмы капитана госбезопасности Петра Алексеевича Зимина. Он рассказывал:

«Часто на допросы приезжали и наркомы НКВД, как Ежов, так и Берия, причем и тот и другой также применяли избиение арестованных. Я лично видел... как Берия избивал Блюхера, причем он не только избивал его руками, но с ним приехали какие-то специальные люди с резиновыми дубинками, и они, подбадриваемые Берия, истязали Блюхера, на которого надели наручники. Причем он сильно кричал:

— Сталин, слышишь ли ты, как меня истязают?

Берия же, в свою очередь, кричал:

— Говори, как ты продал Восток!»

У наркома внутренних дел в Лефортовской тюрьме был кабинет. Он лично допрашивал наиболее важных заключенных.

В 1955 году сотрудник НКВД, в 1938 году находившийся в окружении Ежова, показал в военной прокуратуре:

«Блюхера я видел дважды, 5 и 6 ноября. Он был невероятно сильно избит. Все лицо у него представляло сплошной синяк. Допрашивал его Иванов с участием Берия (тогда заместитель Ежова)... Я спросил у Иванова:

— Что это значит?

Иванов мне ответил:

— Ему здорово попало...

Блюхер был арестован по подозрению в связях с Японией и в намерении бежать туда с помощью брата-летчика».

Брата Блюхера, Павла Константиновича, капитана-летчика, который командовал авиационным звеном при штабе военно-воздушных сил Дальневосточного фронта, тоже арестовали и расстреляли...

Через три недели избиений маршал не выдержал. 6 ноября 1938 года он дал показания, что был участником и заговора правых, и военного заговора.

Женщина, которая сидела в одной камере с его женой, Галиной Александровной, вспоминала, что та рассказала об устроенной ей очной ставке с Василием Константиновичем:

«Маршал был до неузнаваемости избит и, находясь почти в невменяемом состоянии, в присутствии ее, а также двух других его бывших жен, наговаривал на себя чудовищные вещи и просил, чтобы Кольчугина-Блюхер и остальные бывшие его жены все это подтвердили.

Я помню, что Кольчугина-Блюхер с ужасом говорила о жутком, растерзанном виде, который имел Блюхер на очной ставке, и бросила фразу:

— Вы понимаете, он выглядел так, как будто побывал под танком».

Три дня Блюхер давал показания, а 9 ноября он скончался. В акте судебно-медицинской экспертизы, составленной медчастью Лефортовской тюрьмы, говорится, что причина смерти — закупорка легочной артерии тромбом, образовавшимся в венах таза. Его так сильно избивали...

Берия сразу позвонил Сталину. Тот приказал приехать в Кремль и доложить лично. Вернувшись от вождя, Берия сказал подчиненным, что Сталин распорядился отправить тело Блюхера в Бутырскую тюрьму для составления акта, а потом сжечь в крематории...

Новые бои с японской Квантунской армией, на сей раз на территории Монголии, проходили уже без маршала Блюхера.

Халхин-Гол

Причиной боев на Халхин-Голе стал все тот же конфликт интересов Советского Союза и Японии.

Япония рассматривала поставки советского оружия Китаю и появление там военных советников как враждебные действия и хотела заставить Сталина прекратить помощь Китаю.

На японских картах Монгольская Народная Республика значилась как Внешняя Монголия. Внутренняя Монголия входила в состав Китая. Но раз японцы надеялись оккупировать весь Китай, то почему бы не попробовать присоединить и Внешнюю Монголию?

Монгольскую Народную Республику признал только Советский Союз. Китайское правительство, кстати, согласилось признать Монголию только после того, как советские войска