Шрифт:
Закладка:
* * *
Гарб откинулся на жесткую спинку стула и поерзал, чтобы выпирающие стальные прутья не так впивались в поясницу. Сконм привел его в свои личные покои, но даже здесь обстановка кричала о презрении к комфорту. Походный гамак, висящий между двумя стенами, стол, пара стульев — вот и все убранство.
— Все должны понимать, что изнеженность делает нас слабыми, — объяснил это верховный пуджар. — Достаточно посмотреть, во что превратились лусиды с их тягой к роскоши, чтобы сделать выводы. Я подаю остальным пример. Ты, я вижу, тоже не неженка, и это хорошо.
Гоблин с этими утверждениями согласился лишь частично, но кивнул, как будто полностью.
Плотный завтрак тоже предназначался исключительно для зверского убийства чувства голода, но никак не для наслаждения вкусом. Миска странно пахнущей, но густой каши с мясом, кубок воды и пара пресных лепешек полагались каждому едоку. Зато к лепешкам кто-то заботливо налил немного меда в отдельную плошку. Скорее всего, по меркам Подземья — королевская роскошь.
— Здесь нас никто не подслушает, и можно откровенничать, — продолжил Сконм на правах хозяина, не переставая жевать. — У нас общие цели, и ничто не мешать их выполнению. Особенно недопонимание. Так что, если есть вопросы, то задавай сейчас.
— Уйма, — с энтузиазмом кивнул Гарб. — Откуда такая кровожадность в твоих подданных?
— Хм, — потер подбородок пуджар. — Неожиданный вопрос. Наверное, влияние Бирканитры сказывается. А чем мы хуже других? Знал бы ты, что творят эльфы во время своих карательных походов. Разве что чужими женщинами брезгуют. А по части пыток мы от них даже отстаем. Или вот, чем мы хуже дворфов, которые режут головы направо-налево? Или скажешь, гномы лучше с их безмерной тягой к наживе? Любой коротышка за лишний золотой душу продаст. Между тем их никто не загонял в пещеры глубоко под землей. На поверхности жить легче, так что им и оправдываться нечем.
— Но ведь это же базовое понятие, — возразил Гарб. — Нельзя никого мучить и убивать просто так, потехи ради, даже если это не запрещено законом. Это просто плохо.
Хапуг едва не поперхнулся едой.
— Три раза ха! — звонко воскликнул он. — Думаешь, мой народ — полные чудовища, которые и рады бы истребить все живое на Лумее, но пока не могут? Понимаешь, хапуги вполне способны сопереживать, но только своим. У нас есть семьи, мы любим детей и заботимся о них. Чужие же чаще всего недостойны даже жалости, потому что они никогда не проявляли ее по отношению к нам. Мы же уроды и с нами можно делать все, что угодно.
— Кстати, о детях, — Гарба не слишком убедили слова Сконма. — Не ты ли используешь тела своих?
Пуджара будто огрели плетью.
— Не смей, — прошипел он, а из запястий его рук непроизвольно выдвинулись черные ядовитые шипы, которые он быстро спрятал обратно. — Ты не можешь представить, как это больно. Я не перестаю молится за их души каждый день. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью о том, где они сейчас, ведь твое царство закрыто для них. Я всегда беру молодое тело и как можно дольше продляю ему жизнь, чтобы подольше не тревожить своих потомков. Но без этого меня не станет, а без меня не станет и нашего народа. Пока я жив, есть надежда на твое возвращение. А значит, есть надежда и для моих детей.
— Прости, — смутился шаман. — Это, конечно, меняет мое отношение, но все равно не оправдывает многие вещи.
— Будем считать, что мы не сошлись во взглядах, — согласился хапуг, с аппетитом уплетая лепешку. — Если рассказать моим подданным, что воплощение Разрушителя плохо относится к убийствам, поднимут на смех и перестанут в тебя верить. Так что лучше не распространяйся об этом. Теперь моя очередь.
Сконм проглотил большой кусок и отставил миску в сторону.
— Есть небольшое обстоятельство, которое меня смущает не первую сотню лет. Повелитель не отвечал на наши молитвы первое время после Исхода, а потом однажды явился в виде духа и начал давать очень странные поручения. Мы их исправно выполняли, и в результате эльфы взяли нашу основную цитадель штурмом. После этого мы перебрались сюда, а Отец снова пропал и начал являться только около года назад. Тогда же он приказал искать части посоха. Что ты обо всем этом знаешь?
Гарб задумался, как стоит отвечать на этот вопрос.
— Немного, — ответил он. — Примерно в это же время ко мне в лапы попал первый обломок Гобмобома. Если подумать, то эльфы и дворфы тоже жаловались, что боги не отвечали на их молитвы до недавнего времени.
— Интересно, — пробормотал Сконм. — Что-то происходит за пределами нашего смертного понимания, но я носом чую, это как-то связано с посохом и пробуждением его силы. Есть еще что-то?
Шаман поведал о рассказе Миримона и Адинуке, которого принял бог дворфов. За пять минут выражение лица пуджара успело поменяться от удивленного до невеселого.
— Это было бы отличной шуткой, если бы не оказалось грустной правдой, — помрачнел Сконм. — Есть еще кое-что. Видишь ли, Гарб, Повелитель говорил со мной даже сегодня, и это очень сильно меня тревожит. Он не может одновременно дремать в тебе и быть там, где я обычно с ним разговариваю.
— Значит, я не Быр-Хапуг! — обрадовался Гарб.
— Да простит Повелитель свою глупую личину! — удержался от более едкого замечания король хапугов. — Конечно, ты не он. Ты вместилище для его духа! Это очевидно любому посвященному, то есть, если подумать, то только мне. Раз уж мы это выяснили, то возникает вопрос, кто же тогда говорит со мной. И если копать глубже, то кто вдруг после длительного молчания богов заговорил со жрецами других народов примерно в одно и то же время? Ты не находишь странным такое совпадение?
Снисходительный тон Сконма неприятно задел Гарба, но он постарался пропустить его мимо ушей. В конце концов этот жрец старше на пару тысяч лет и, наверное, во столько же раз ворчливее и саркастичнее любого гоблина. Гарба учили уважать причуды старших и порой делали это розгами, так что въевшиеся с детства наставления сработали.
— Это действительно странно, — согласился шаман, проглатывая обиду, но не удержался и передразнил собеседника. — Есть еще что-то?
Сконм звонко рассмеялся, услышав свои же слова.
— Ты начинаешь мне нравится, — сказал он с хитрой улыбкой. — Есть. Сандро, с которым, как я знаю, ты уже знаком. Мне его притащили охотники, как забавную игрушку, а
