– Что теперь? – спросил он Вильгельма.

– Я должен поговорить с Раймундом.

Вильгельм подошел к Раймунду, который беседовал с Реджинальдом Сидонским. Джон оставался в тени, пока не заметил стоявшего в одиночестве Рено. Он пересек комнату.

– Рено! – позвал Джон.

– Святой отец, – проворчал тот.

– Что ты здесь делаешь? Ты же обещал вернуться во Францию после того, как тебя отпустят.

– Ираклий освободил меня от клятвы, – ответил Рено.

Архидьякон услышал их разговор и подошел.

– Клятвы неверным не имеют значения, – произнес он тихим голосом.

– Слово, данное мужчиной, не меняется от того, кому он его дает, – возразил Джон.

Рено фыркнул.

– Кто ты такой, чтобы говорить о клятвах, сакс? Неужели ты забыл, что прежде был моим вассалом?

– До того как ты попытался меня убить, – напомнил ему Джон.

– А это еще кто? – спросил Амори де Лузиньян, вставая между Джоном и Рено.

– Джон из Тейтвика, – ответил Рено. – Сакс.

– И каноник церкви Гроба Господня, – добавил Ираклий так, что его слова прозвучали как оскорбление.

– Да дарует вам Господь радость, святой отец, – сказал Амори. Пустое выражение его лица напомнило Джону верблюда, жующего жвачку, и ему стало интересно, что нашла в нем Агнес? – Рад знакомству.

– Как и я, – холодно ответил Джон. – Вы недавно прибыли на Святую землю, милорд, так что позвольте дать вам совет: тщательно выбирайте друзей, а любовниц – еще тщательнее.

Джон отошел прежде, чем кто-то из них успел ему ответить. Он направился туда, где Вильгельм говорил с Раймундом. Что-то пошло не так. Вильгельм кусал губу, а Раймунд хмурился.

– Плохие новости, – сказал Вильгельм. – Высокий совет не может принимать официальные решения, если отсутствует сенешаль или регент. Миль един в двух лицах, а люди Раймунда видели, как Миль покинул дворец, пустив лошадь галопом.

– Вероломный ублюдок, – прорычал Раймунд.

Задняя дверь в зал распахнулась, и взгляды присутствующих обратились к худому молодому священнику, который заговорил дрожащим голосом:

– Я… я должен сообщить, что сенешаля отозвали из Иерусалима по срочному делу. Высокий совет откладывается до его возвращения.

Последние слова перекрыл ропот возмущенных баронов. Молодой священник быстро ушел.

– Клянусь черной бородой дьявола! – выругался Раймунд. – Я выпотрошу ублюдка!

– Но Миль не может просто так уйти, – сказал Джон. – Это противозаконно.

– Он регент и сенешаль, – ответил Вильгельм. – Кто ему возразит?

Джон посмотрел на Раймунда.

– Вы можете захватить регентство, бароны вас поддержат, – сказал Джон.

– Так и есть, – кивнул Раймунд. – Но мое регентство не будет законным. И позднее ничто не помешает баронам меня отстранить, если им не понравится мое правление. У нас остается лишь один путь. Мы должны найти де Планси и силой вернуть в Иерусалим. – Некоторое время Раймунд смотрел на Джона. – Вильгельм сказал, что вы достойно служили королю Амори, Джон. Вы знаете латынь и арабский, а также язык франков. Как и я, вы провели много времени среди сарацин. И понимаете, что они люди, а не демоны. К тому же прежде вы были солдатом?

– Да, милорд, – ответил Джон.

– Мне бы пригодился такой человек, как вы. Вы священник, поэтому Миль и его люди едва ли решатся вас убить. Вы найдете его для меня?

– У меня дела в Иерусалиме, милорд.

Раймунд нахмурился.

– Но они определенно могут подождать, – сказал он.

Джон подумал о сирийце – продавце ядов Джалале аль-Димашки, который на следующей неделе приедет в Иерусалим.

– Если вы готовы подождать неделю, я к вашим услугам, – сказал Джон.

– Я ждал три месяца, чтобы стать регентом. Какое значение имеет одна неделя? – Раймунд сжал плечо Джона. – Вы сможете взять столько моих людей, сколько потребуется. Найдите ублюдка, Джон, и привезите его сюда.

* * *

Неделю спустя Джон шел по узким улицам сирийского квартала, направляясь к церкви Святой Анны. Воздух здесь был полон резонирующими звуками наваки – деревянной дощечки, на которой играли молоточками, – так сирийцы созывали верующих на молитву. Караван Джалала должен был прибыть в Иерусалим утром. Если продавец ядов пришел вместе с ним, то сейчас он направляется на молитву. Джон остановился перед входом в церковь Святой Анны, романское здание с арочными окнами и небольшим куполом на пересечении нефа и трансепта. Все входившие в церковь были сирийскими христианами, отличавшимися от сарацин только верой.

Когда поток посетителей заметно уменьшился, Джон вошел внутрь и немного подождал, когда глаза приспособятся к тусклому освещению. Дюжины людей стояли на полу на коленях, священник читал молитву на арамейском. Джон заметил у двери молодого человека в черной рясе сирийского священника.

– Прошу меня простить, святой отец, я ищу Джалала аль-Димашки. Насколько мне известно, он прихожанин этой церкви.

– Верно.

– Вы знаете, где я могу его найти?

Священник нахмурился, потом склонил голову и внимательно посмотрел на Джона.

– Вы его друг? – спросил священник.

– Да, – сказал Джон.

– Тогда я должен с сожалением сообщить, что Джалал мертв, – сказал священник.

Джон удивленно заморгал.

– Что? Как?

– На караван напали на пути сюда из Дамаска. Ужасная история. Спаслось лишь несколько человек, почти все убиты. Их обезглавили, а головы надели на врытые в земли шесты. – Священник покачал головой. – Джалал был таким щедрым прихожанином. Да упокоит Господь его душу.

– Аминь, – сказал Джон и перекрестился. – Благодарю вас, святой отец.

Его разум напряженно работал, когда он возвращался во дворец. Это не могло быть совпадением. Много лет назад, когда Джон путешествовал с Юсуфом, они прошли мимо поля, на котором увидели шесты с отрубленными головами. То была работа Рено де Шатильона. Быть может, именно он убил Джалала? Джон снова вспомнил о пире в Алеппо, когда Рено горько жаловался на то, что Амори не намерен его выкупать. Мог ли он убить короля? И если да, как доказать это теперь, когда Джалал мертв?

Джон направился к Вильгельму, чтобы обсудить свои подозрения со священником, и нашел его склонившимся над пергаментом.

– И что сказал Джалал? – спросил Вильгельм, не поднимая головы.

– Ничего. Он мертв, – ответил Джон.

– И ты думаешь…

– Да. Я подозреваю, что его убил Рено. Это его почерк. – Джон рассказал про караван и отсеченные головы.