тебя смотреть и слушать его крики. Слушать, как он умоляет тебя его спасти. А я наслаждался бы тем, что ты не можешь его спасти. Я заставил бы тебя умолять сохранить жизнь твоим родным, а потом медленно убил бы их всех у тебя на глазах. А тебя… тебя я оставил бы в живых. Каждый день я заставлял бы тебя смотреть видео, на котором пытаю твою семейку, и наслаждался бы каждым моментом, который ты проживаешь, зная, что это не я убил их, а ты.

Краем глаза Алисса заметила, как напрягся Корд, а охранник у двери сделал шаг вперед, но она отрицательно покачала головой, и напарник вернулся в угол, не сводя с Бишопа глаз.

Она медленно подняла руки с колен на стол. Ей надо было перевести разговор на другую тему, чтобы не наброситься на Бишопа через стол.

– Ты поэтому убил Калли Маккормик и остальных девушек? – спросила она. – Потому что представлял на их месте меня?

Эван уже ответил на этот вопрос, но, как офицеру полиции, ей требовалось официальное признание.

Бишоп откинулся на спинку стула, скривив в улыбке рот.

– Детектив, я понятия не имею, о чем вы говорите.

– Эвелин Мартин, Джилл Лоури, Мэри Терра, Элис Уинслоу, Дебра Хайятт, Ронда Дюпре, Сандра Джексон. – С каждым именем его глаза щурились сильнее, а челюсти сжимались, и Алисса поняла, что наконец задела Эвана за живое. – Были ли еще…

Она не успела закончить вопрос, потому что Эван ее перебил.

– Мне нужен адвокат, – сказал он, кладя конец допросу.

Алисса сумела удержать эмоции под контролем. Она отодвинулась от стола и встала, не говоря ни слова и глядя на Эвана Бишопа, глаза которого были ледяными, как зимний день. На деревянных ногах она пошла к двери; Корд последовал за ней.

– Когда ты вернешься? – с беспокойством спросил Эван, когда охранник открыл дверь перед ними.

– Я не вернусь, – сказала Алисса и вышла в коридор.

* * *

Потрясенный ее отказом, Эван смотрел, как Алисса Уайетт выходит и дверь захлопывается за ней. Он взревел, выплескивая свой гнев, и кричал, пока не сорвал голос. Она осмелилась явиться сюда, лгать ему в лицо, а потом отказалась возвращаться? Он поклялся себе, что найдет способ сбежать, а потом сделает так, чтобы она больше никогда не отвернулась от него.

Глава 60

Пятница, 12 апреля

Сердце Алиссы отчаянно колотилось, и она старалась делать мерные вдохи и выдохи. Ноги превратились в подтаявшее желе, но она приветствовала эту боль, как и любые другие ощущения, помогавшие ей отвлечься от навязчивых мыслей, преследовавших ее днем и ночью.

Узнать, что Тимми не просто жив, но и все это время был с ней рядом – чуть ли не у нее на заднем дворе, – стало еще одним пунктом в списке ее провалов. И этот список продолжал расти. Как она могла не знать? Почему не почувствовала, что он все еще здесь, ждет, чтобы она спасла его? «Потому что тебе было девять лет», – напомнила себе Алисса, хоть это и не помогло.

Чтобы избавиться от демонов, терзавших ее, она заставляла себя вставать каждое утро до рассвета и отправляться на долгие пробежки, во время которых снова и снова проигрывала свою жизнь у себя в мозгу: с момента, когда мама и папа привезли Тимми домой из госпиталя, когда она смотрела на его крошечное тельце, позволяла ему сжимать свои пальцы маленьким кулачком и обещала всегда его защищать, и до того дня, когда его похитили и когда она поняла, что совершила непоправимую ошибку, а потом до своего осознания, что ее брат не просто жив, но превратился в серийного убийцу, и мига, когда она поднялась и вышла из допросной, мысленно попрощавшись с ним навеки и понимая, что ошибалась на его счет. Алисса напоминала себе, что пора выбросить ситуацию с братом из головы, что прошлого не изменишь.

Да, не изменишь. Но пока ей не удавалось смириться с этим.

Сегодня Тимоти Эван Арчер, он же Хантер Дженкинс, он же Эван Бишоп должен был предстать перед судом на предварительном слушании, и она была полна решимости присутствовать там, несмотря на протесты семьи и коллег. Она пыталась делать вид, что это такое же дело, как все остальные, но понимала, что оно значит для нее гораздо больше.

– Мы закончили? – Голос Холли, раздавшийся из-за спины, вырвал Алиссу из размышлений. Оглянувшись, она увидела, что волосы дочери, заплетенные во французскую косу, растрепались, и влажные кудряшки рассыпались вокруг лица, красного от утомления.

– Я спрашиваю себя… зачем… вообще… побежала… с тобой, – выдохнула Алисса. – Знай я, что ты запланировала забег на десять километров, осталась бы дома.

Однако мать с дочерью обе знали, что это неправда. Холли вышла на пробежку, потому что переживала за Алиссу и за то, что той приходится переносить.

Вместе они обогнули угол, выбежав на свою улицу, и замедлились до трусцы, приближаясь к дому. Притормозили еще немного, упирая руки в бока и хватая ртами воздух. Хотя утро выдалось прохладным, обе взмокли и раскраснелись.

На лужайке перед домом Алисса наклонилась, растягивая мышцы ног, и дотронулась пальцами до травы газона. Холли у нее за спиной рухнула на живот и растянулась на земле, и Алиссе это показалось отличной идеей, так что она легла рядом с дочерью, не обращая внимания на росу, намочившую ее и без того пропотевшую футболку. Холли застонала и перевернулась на спину.

– Боже, у меня все тело болит, – пыхтя, пробормотала Алисса. – Кажется, даже глаза ноют.

– Я бы посмеялась, но для этого потребуется кислород, которого мне и так сейчас не хватает, – ответила Холли, грудь которой тяжело ходила вверх-вниз. – О драгоценный, сладкий воздух, проникни в мои легкие и наполни меня своей живительной силой!

Алисса усмехнулась было, но тут же схватилась за живот и застонала.

– Прекрати! Слишком больно.

Они полежали еще немного, пока не раздался стук в окно; словно две марионетки на одной веревочке, они развернули головы на звук. Брок махал им рукой, зовя в дом. Ни одна не пошевелилась, и он пожал плечами, разведя руки в стороны, словно спрашивал, что на них нашло.

– Думаешь, он правда рассчитывает, что мы встанем? – спросила Холли.

– Наверняка, – ответила Алисса.

– И не догадывается, что нас надо завезти в дом на тележке? Кстати, я не шучу.

Алисса сделала вид, что обдумывает ее вопрос.

– Ну, ты его любимая дочурка, так что если похлопаешь своими длиннющими ресницами, то, может, он…

– Может, – сказала Холли, – но для этого