защищать, как бы пафосно это ни звучало. К тому же у меня, как у Владимира Семеновича, «мы не успели оглянуться, а сыновья уходят в бой». Сын выпустился из училища, он уже здесь где-то, почти на передовой.

— Тяжело было выдернуть себя из зоны комфорта?

— Нет. Потому что бизнесменом стал вынужденно. А я всю жизнь хотел быть офицером. Поэтому, когда сменил гражданскую форму на военную, оказался в своей среде. Мне нравится военная служба.

— Здесь многим ваша служба нравится. Дивизион тут многие хвалят. За счет чего такой имидж?

— За счет людей и дисциплины, которой, к сожалению, иногда не хватало. Я уверен, все остальное, включая технику, вторично. Ну и, конечно, постоянное обучение, тренировки, даже если нет боевых действий. Но есть и своя специфика. Мой дивизион и поражает цели, потому что у нас есть чуть больше, например свой беспилотный летательный аппарат. Мы сразу становимся на три головы выше, чем все остальные. Только потому, что у нас есть расчет, который может днем и ночью поднимать, наблюдать цели и поражать их, не выбрасывая боеприпасы в чистое поле. Это же колоссальная экономия. Плюс у нас есть высокоточный боеприпас. Вот под него не хватает той техники беспилотной, которая может подсвечивать цель лазером. В современном конфликте технологии решают исход битвы. Если бы мы имели достаточное количество беспилотной летательной авиации, этих высокоточных боеприпасов, которые поражали бы с одного выстрела одну цель, мы бы уже стояли на границе с Польшей. А так пока стоим на некотором от этого удалении. Ну, безусловно, это дело времени.

Юрий Михайлович скромно умалчивает, но я знаю, что он из собственных средств потратил миллионы на оснащение дивизиона всем необходимым. От дорогущего беспилотника, который может висеть над противником, не обращая внимания на РЭБ, до полноприводных автомобилей и средств связи. Собственно, благодаря этим закупкам подразделение и имеет возможность работать по противнику круглосуточно.

Вместе выезжаем на артиллерийские позиции. Человек, который может себе позволить внедорожник в любом ценовом диапазоне, перемещается на скромном уазике. Юрий Михайлович проверяет расчет «Гиацинта», который ведет огонь по противнику. Выговаривает за мусор, который набросан возле блиндажа, — это демаскирующий фактор.

— А коллеги по бизнесу как отнеслись к вашему отъезду на СВО? — спрашиваю офицера.

— Да по-разному. Но я точно знаю, что никто не осуждает. Кто-то, может быть, не до конца понимает, но все относятся с уважением к моему выбору. Многие помогают финансово. Пишу, например, одному: «Давай располовиним расходы». А он берет и оплачивает все. Хотя, конечно, мой бизнес без меня немного проседает. Но Потемкин Григорий Алексеевич когда-то говорил: «Деньги вздор, люди — все».

— На той стороне есть люди, с которыми вы учились, служили?

— Конечно. Причем, до 24 февраля 2022 года мы даже изредка общались. Кто-то у меня дома был, кто-то знает мою маму, жену. Я их спрашиваю: «Ну как так, мы же в вместе в войнушку когда-то играли, знали, что фашисты — это враг. А теперь вы в одном строю с ними». Мы, говорят, у себя сами разберемся, вы только к нам не лезьте, у нас к вам претензий нет, это все политика. Видно, что за эти девять лет они очень поменялись. Сейчас, конечно, все связи уже оборваны.

— А наши люди за минувший год поменялись?

— Когда я пришел, бойцы сюда приезжали на короткий промежуток времени. Они не успевают понять, в чем смысл военного дела, а им уже надо увольняться. А сейчас пришли мобилизованные, и они понимают, что здесь до какого-то Рубикона. И основное изменение как раз в том, что они учатся, совершенствуются и понимают, что от их работы зависит в целом победа. Это уже не временщики, а те, с кем мы пойдем до победного конца.

2 апреля 2023. Двадцать лет до встречи с судьбой

Жизнь командира штурмового отряда «Шторм» Ивановской десантной дивизии — готовый сценарий для сериала. О том, как человек всю жизнь хотел служить Родине, но обстоятельства сложились так, что своего часа капитан ВДВ ждал 20 лет. В середине восьмидесятых окончил Рязанское воздушно-десантное училище, писал рапорт на Афганистан — не пустили. После развала Союза в 1992 году перспективный молодой капитан был уволен по сокращению штатов. А дальше — типичная для того времени история офицера, который не востребован своим государством.

Служба безопасности в крупной компании, попытка построить свой бизнес и вести его честно, «терки» с новыми «хозяевами жизни», которые могли закончиться плачевно… Сергей, назовем его так, вынужденно эмигрировал в одну из стран Западной Европы. Подтвердил свои профессиональные навыки, полученные в десантном училище, работал промышленным подрывником, спасателем, параллельно получил гражданство, открыл свой строительный бизнес и долгих 20 лет жил за границей, построив новую обеспеченную жизнь.

А потом бросил ее ради того, чтобы жить в блиндажах в лесах на Сватовском рубеже и со своим штурмовым отрядом двигаться вперед, к победе.

— Зачем тебе это надо было? — спрашиваю уже не юного капитана в сосновой роще под Кременной. — Другой бы обиделся на государство, которое так с ним обошлось…

— У меня корни луганские. Дед жил здесь, и после 1945 года на Западной Украине отлавливал бандеровцев, наводил там порядок. Так что у меня сомнений не было, что это моя битва…

— Сложно было перевернуть жизнь с ног на голову?

— Абсолютно нет. Здесь, наверное, надо исходить из того, что делает тебя гражданином своей страны, коим я не переставал быть ни на секунду. Это когда ты готов биться за нее и умереть. Это определяет Родину, определяет жизненные принципы. Где ты живешь, не всегда важно. Главное, где твои корни, кем ты себя ощущаешь в жизни. Я как раз русский, россиянин.

— Многим пришлось пожертвовать?

— Все бизнесы, которые были, пришлось передать в управление. И это оказалось не очень успешным решением. Что-то заморозил, но это неважно. У меня есть один родственник, который болеет и требует постоянного ухода. Вот это было непростое решение. Но все с пониманием отнеслись, мне кажется.

— Какое в западном мире представление о том, что здесь происходит?

— Там все делятся на два типа диванных экспертов. Одни все-таки правильно говорят, что всю эту фашистскую идеологию пора закрывать, пора что-то менять. Другие считают, что никогда Россия не будет частью западного мира…

— И с ней надо кончать?

— Да. В эмигрантской среде, где я так или иначе крутился, чаще так думают.

— А коренные?

— Они интересуются этим конфликтом крайне мало. Их больше волнует, как это на их кошелек повлияет, на уклад жизни, на возможность