«Пора, пожалуй, вмешаться, а то тут прибавится могил!»

– Мир вам, дети мои, – отец Меркурий благословил всех собравшихся.

Люди поклонились в ответ. Даже Рудный.

– Как звали новопреставленных рабов Божьих? – священник сразу перешёл к делу.

– Касьян и Силантий, – буркнул Рудный.

– Хорошо, – кивнул отец Меркурий и принялся раздувать кадило.

Пока священник возился, могилу закончили.

«Ну что ж, пора начинать. Все, кто взял меч и щит, не святые, но эти, судя по тому, что я о них слышал, и тому, что сам видел, явно не из лучших. Наёмники! Да смилуется Господь над их грешными душами!»

– Братья и сёстры, – отец Меркурий обвёл взглядом собравшихся, – мы собрались здесь помолиться о грешных душах новопреставленных рабов Божьих Касьяна и Силантия. Когда приходит предел земной жизни людей, которых мы знали, мы часто упрекаем себя, что не сделали для них того, что могло помочь им в земной жизни: не удержали, не наставили, не утишили страсти… Ныне земные средства не нужны более братьям нашим во Христе, отошедшим к Господу. Остаётся лишь напрячь сердца свои и искренней молитвой умолить Господа простить им грехи, совершённые в земной жизни. Помолимся же, братья и сёстры!

Люди повторяли за священником слова заупокойных молитв, отпевание шло своим чередом. Вот уже застучали по домовинам первые комья земли, вот выросли два холмика, вот на них встали кресты… Наступило время слова после отпевания:

– Братья и сёстры, Бог есть любовь, а враг рода человеческого есть ложь. О том надлежит во всяк час помнить каждому христианину и ежечасно изгонять из сердца ложь и рознь, ибо ведут они к трещинам на душах наших, и от того рушится здание спасения нашего. Ложь ведёт к розни, а рознь к вражде и сваре, а ведь сказано Господом: «Поднявший меч мечом и погибнет!» Лишь любовь христианская способна противостоять тому. Сказано: «Прости врагов своих», сказано: «Царство, разделившееся в себе, падёт».

По собравшимся пролетел лёгкий шепоток. Рудный со своими людьми сбились кучкой, тискали в руках шапки, хмурые и злые. Отец Меркурий продолжал:

– Гоните ложь из сердца своего – и обрадуете тем Господа. Молитесь за врагов своих – и обрадуете тем Господа, не поднимайте меча иначе как в защиту – и обрадуете тем Господа. Молитесь за усопших и тем сами спасётесь и поспособствуете их спасению. Ибо нет для Господа большей радости, чем согласие меж верными, чем любовь христианская. Помолитесь, православные, за спасение грешных душ рабов божьих Касьяна и Силантия! Храните мир христианский, встаньте над гордыней и обидами, гоните рознь из сердца, ибо такая жертва угодна Господу! Аминь!

Народ перекрестился, нахлобучил шапки и начал расходиться.

– Позволь проводим тебя, отче, – десятник Егор встал справа от священника.

Бурей пристроился рядом. До ограды кладбища дошли молча.

– Спасибо тебе, отче, – нарушил молчание десятник, – полегчало Марьяне немного. Узнавать всех стала.

– Там моей заслуги не много, – отмахнулся священник. – Лекарку благодари.

– А она тебя хвалит, – развёл руками Егор, – Говорит, что не подсобил бы ты, ничего не вышло бы.

– Счастлив это слышать, десятник, – отец Меркурий склонил голову. – Рад, что мои старания пошли на пользу. Но всё же благодари Настёну. Я только немного помог.

– Слышь, отче, – бесцеремонно влез Бурей, – как это у тебя получается? Давеча Аристарха вытащил. Корней бился, матушка Настёна старалась, я тоже не в дровах найденный – без толку, а ты пришёл и отдумал Аристарх помирать. Потом к парням увечным зашёл, и они повеселели, а Тришка, ну, обезножел который, чуть не впервой по-людски заговорил, а мы с матушкой Настёной над ними долго бились, и не сказать чтобы без толку, но нам-то не впервой, а ты-то где наловчился? Теперь вот Марьяне Егоркиной пособить сумел.

– Честно скажу, сам не знаю, – отозвался священник. – Просто очень хочу помочь – и получается. Ну и, бывает, знаю, что сказать. Вот и всё. Не смогу объяснить лучше.

– Вот оно, значит, как, – хмыкнул Бурей, – Что сказать знаешь… Может, и так…

Собеседники молча дошли до самой церкви и остановились у ограды.

– Слыхал, Серафим, о чём отец наш духовный на кладбище толковал? – Егор посмотрел Бурею прямо в глаза.

– Да не глухой, – прохрипел тот.

– И что думаешь про царство, в себе разделившееся?

– Чего тут после этих, – Бурей кивнул в сторону кладбища, – думать-то? Край! Ехать надо.

– Ну так поехали с утра.

– Угу, – мотнул башкой Бурей.

– А тебе, отче, никуда завтра не надо? – вдруг осведомился Егор. – Серафим свезёт.

– Надо, – кивнул отец Меркурий, – и уверен, что нам по пути.

* * *

Отдохнуть перед дорогой у отца Меркурия не вышло. Не успел священник добраться до своего обиталища, как в дверях возник дышащий будто загнанная лошадь холопчонок.

– Тебе чего, сын мой? – осведомился отставной хилиарх. – Ты чей вообще?

– Батюшка! – мальчишка наконец продышался. – Боярин-воевода тебя звать велел! Там, это, христиане пришли! Из лесу!

– Из какого леса?!

– Не ведаю, батюшка! Только боярин скоро велел!

– Они здешние?

– Нет, батюшка!

– А откуда тогда они взялись?

– Из лесу!

– Тьфу на тебя! – рассердился священник. – Беги передай, что со всей поспешностью буду.

– Батюшка, боярин мухой велел!

«Я тебе сейчас покажу муху!»

– Молчать! Отца духовного именовать «Отче»! Других слов не говорить! Смирно стоять! Ты понял меня?!

– П-понял, ба… отче!

– Воеводе Кириллу доложить, что прибуду со всей поспешностью! – отец Меркурий рубанул рукой воздух. – А сейчас кру-гом! Бе-гом!

Холопчонка вынесло из избы.

«Вот так вот, эпарх Кирилл. Мухой пусть твои рабы летают, а мне достоинство Церкви ронять не пристало. Да и отбегал я своё резвым кабанчиком. Но что это за христиане вышли из лесу? Пустынники какие-нибудь, что ли?»

Воевода Корней встретил священника во дворе в компании десятника Егора и ратника Арсения, подошёл под благословение, а едва разогнувшись, заявил:

– Ты уж прости, недосуг мне нынче. Егор с Сюхой сейчас всё тебе покажут и расскажут, тем более что Сюха их и нашёл. Ну, будь здрав! – И захромал куда-то в глубь усадьбы.

– Здрав будь, отче, – кивнул десятник. – Недолгая у нас с тобой разлука вышла. Вишь, Сюха сподобился – христиан беглых от боярина заболотного в лесу нашёл. Утесняют их там язычники.

– Ага, – ухмыльнулся ратник, – так и сидели рядочком под кусточком, хоть в лукошко складывай.

– Постой, язычники утесняют христиан?! – вскинулся отец Меркурий.

– Есть такое дело, – кивнул Егор. – Летом за Болото ходили боярина того воевать – сами видали. Хотели по зиме его совсем того, да вишь, ляхи помешали.

– Ясно, – отставной хилиарх непроизвольно провёл рукой по месту, где следовало бы висеть мечу.

Ратники