уже ночью продвинулся по построенной в ходе Мировой войны мощеной дороге на северо-восток. Его 2-й батальон с тяжелыми боями утром 9 октября под Рудзе вышел на дорогу Кеккау – Торенсберг. Фланговый удар латышей с северо-западного направления был отражен с большими потерями.

На рижском шоссе Баварская железная горстка[356] под командованием капитана авиации Бертольда и части 2-го пехотного полка также еще ночью пробились до Тюрингсхофа, однако под постоянными атаками по фронту и во фланг, при поддержке броневиков, вынуждены были вновь отойти. При этом часть раненых осталась на поле боя, а днем позже их обнаружили со следами жестоких издевательств, сделанных руками латышей.

1-й пехотный полк без серьезных столкновений вышел к Шварценхофу[357]. Но решительного результата там из-за болотистой местности не добился.

Итак, 9 октября на фронте установилось затишье, однако продолжавшийся 24 часа ледяной дождь предъявил к войскам, почти не имевшим укрытия, едва ли меньшие требования, чем атаки предыдущего дня. 2-й пехотный полк удерживал Янсон, в то время как части 1-го пехотного полка, Пластунского полка и егерского батальона были двинуты на правый фланг и там в течение дня шаг за шагом и от дюны к дюне оттеснили упорно оборонявшегося противника на северо-запад.

Решающий результат могло принести только вмешательство с обоих флангов. Северный из них, где был корпус графа Келлера, с тяжелыми боями продвинулся от Блуаднека на Пинкенхоф, однако далее последнего пункта уже не продвинулся.

На правом фланге группа Эккау – основные силы Немецкого легиона – в ночь на 8 октября окончательно сосредоточилась на р. Миссе к северу от Мисхофа. В 6 утра она начала наступление на Кеккау. Фрайкор Брандиса под Бальдоном обеспечивал охрану правого фланга.

Командир фрайкора Штевер писал: «Было уже очень прохладное осеннее утро, когда 8 октября в 6 утра после последнего совещания с капитаном Зиверт пошли в наступление по мосту через р. Миссе к северу от Гросс-Эккау. Все продрогли, мы бивакировали лишь несколько часов, а в предшествующие дни шли усиленными переходами, ведь от мест нашего размещения до района сосредоточения было более 90 километров. И все же настроение было превосходное, ведь мы наконец-то должны были взяться за ненавистных латышей! Авангард с ликованием схватился за винтовки – Баденский штурмовой батальон, фон Медем, Дамм, – ведомый ротмистром Крауссе д’Ави, а я с моим штабом с нетерпением ждал. «Вот теперь пора», – доложил мой адъютант через час, и я, будучи командиром основных сил, пошел вперед с «Балтенландом», фрайкорами Вайкхманна и Штевера. Дорога туда была унылой, широкой и совершенно неухоженной, с обеих сторон – сосновые леса и болота, то тут, то там кое-как построенные крестьянские дома, жители которых с удивлением смотрели на нашу растянувшуюся более чем на 5 километров колонну.

Да и в любом другом месте наша вереница произвела впечатление: форма пехотинцев, кавалеристов, артиллеристов, вперемешку германская и зарубежная! Кому-то не хватало нижнего белья, другому – шинели, третий и вовсе шел почти босой, ведь никаких обмоток уже не было, а в жестких башмаках разбить себе ноги ему не хотелось. Чтобы иметь возможность покрывать маршем большие расстояния, каждая рота обзавелась парой крестьянских телег для поклажи. Тут правил заморенной клячей латыш с перекошенным лицом, а на поклаже сверху сидела долговязая крестьянская девчонка, которой, насколько можно было судить по ее раскрасневшемуся лицу, эта вынужденная военная служба была не так уж и неприятна».

Авангард главной колонны под командованием ротмистра Крауссе д’Ави обнаружил, что высоты южнее Кеккау заняты противником. Он незамедлительно фронтально атаковал по обе стороны от дороги, а также выслал отряд в обход на Ламс. Батальон из основных сил был отправлен в охват справа на Нойхоф.

Латыши держались недолго. Как только стал сказываться двойной охват, они отошли на Кеккау. Около полудня туда же подошел и Баденский штурмовой батальон. Потери, конечно, были не столь уж малы. Командир Немецкого легиона выразил радость и признательность за достойное поведение войск, при этом сведя воедино в «полк «Баден»» под командованием ротмистра Крауссе д’Ави Баденский штурмовой батальон и отряд Медема».

В течение дня авангард по обе стороны дороги в Торенсберг раз за разом сталкивался с противником. Около 4 часов дня капитан Зиверт двинул свои основные силы в атаку на Пляунека, однако был остановлен там сопротивлением латышей, ведь развертывание германской пехоты было невозможно: справа Двина, слева болото. Попытка прорваться с наступлением темноты по дороге провалилась под огнем латышей, а также из-за прочности препятствий. Смертельно усталые войска отразили ночной контрудар.

9 октября и у Немецкого легиона наступило относительное затишье.

В последующую ночь отряд Брандиса доложил, что противник на его участке отошел за Двину. Затем, оставив охранение на Двине, подтянулись к Кеккау и в течение 10 октября очистили от противника остров Дален.

Немецкий легион и правое крыло Железной дивизии в тот день предприняли совместную атаку через Роменсхоф, но теперь латыши оборонялись куда упорнее. В бой, фланкируя, вмешался и бронепоезд с ветки Рига – Рингмундсхоф. Когда в 4 часа дня надо было идти в решающую атаку, вместо этого последовал мощный удар латышей в стык между обеими дивизиями. С помощью резервов Немецкого легиона удалось все же спасти положение, становившееся порой угрожающим. Когда же затем во фланг латышам были двинуты еще и небольшие отряды вдоль Двины, то они под прикрытием сумерек прервали бой.

О боях этого дня корветтен-капитан Штевер в своей живописной манере писал: «С первыми утренними лучами донесение от Брандиса: латыши оттеснены за Двину, завтра утром[358] он будет зачищать остров Дален. Так что, благодарение Господу, в тылу свободно, да и впереди тут же радостные крики, ведь позицию перед нами латыши тоже оставили! Мои возницы чуть ли не верхом на орудиях, бедные лошади простояли нераспряженные чуть ли не всю ночь на обочине дороги: «Господин капитан, давайте пехоту не ждать, а то мы этих собак больше уж не достанем». «Парни, вы сможете?» – крикнул я, и вместо ответа все двинулись вперед, где рысью, где галопом, тремя батареями вдоль дороги на Ригу. До моста было еще добрых 10 километров. Без какого бы то ни было охранения, старый Мольтке[359] был бы вряд ли вполне согласен с таким способом ведения боевых действий. Тут, прямо перед Роменсхофом, последней деревней на пути к мосту через Двину, ровное шоссе, по обеим сторонам широкие канавы, ударили по другому берегу Двины. «Вумм! – Вууй! – Бац!» – и прямо рядом с шоссе разорвалась тяжелая граната из железнодорожного орудия. За ней вторая, третья,