Шрифт:
Закладка:
Русский парламент также разочаровал А. Николсона. Его сын позже передал в своей книге оценку Думы, данную его отцом. По мнению А. Николсона, имперская Дума не проявила какой-либо разумности. Большинство её депутатов были почти неграмотны, а интеллектуалы, которые возглавляли несколько партий, рассматривали Думу как трибуну для пропаганды, а не место конструктивной государственной работы, «они делали предложения и произносили речи, которые как они сами знали, не могли быть на практике реализованы или вообще не соответствовали времени»[1068]. Анализируя состав II Думы в начале её работы, А. Николсон верно заметил, что правительство не имеет в Думе своей партии, на которую оно могло бы положиться, что ставит под угрозу «осуществление многочисленных законодательных проектов». Опираясь на британский парламентский опыт, он сделал предположение, что «искусный парламентский тактик мог бы сформировать партию центра, члены которой, не будучи строгими приверженцами правительства, были бы расположены ему помогать в проведении неотложных законодательных мер». Такую партию можно было бы составить, по его мнению, из умеренных правых партий, октябристов и кадетов, изолировав крайне правых и левых. Однако, с точки зрения посла, ни в правительстве, ни вне его нет никого, кто имел бы необходимую квалификацию, влияние и опыт, чтобы достичь этого. А. Николсон писал в Лондон: «в более старых парламентах с традициями, крепкий председатель палаты и кодекс правил процедуры держали бы крайние секции под контролем, и их цели были бы разрушены, но в Думе эти сдерживающие факторы не существуют. Более того, многие полагают, что, прежде чем обсуждать какие-либо законодательные меры, с правительства необходимо спросить, возможно, призвать к ответу в связи с военно-полевыми судами, вмешательством в свободу выборов и другими делами, которые произошли с момента роспуска предыдущей Думы. Если этот курс будет принят, будут происходить длинные и ожесточенные дебаты, но мало будет полезного сделано для прогресса»[1069]. По его мнению, неделя подобных дебатов в палате сделает неизбежным её второй роспуск.
В период работы II Думы А. Николсона поражало «превалирующее уныние» российских политиков относительно будущего Думы. Нигде он не смог найти надежд на плодотворную и мирную работу сессии. Посол полагал, что основная причина заключается в том, что большинство палаты не намерена помогать правительству в проведении реформ. При этом он отмечал желание практически всех политических сил страны сохранить Думу: правительство желает избежать роспуска ради кредитов за рубежом, крайние партии – ради безопасной пропаганды своих идей, умеренные партии – ради веры в Думу. Любопытно, что посол спрашивал у своих русских собеседников: «возможно ли было бы, чтобы в интересах страны, депутаты изучили предлагаемые правительством законодательные меры»? На что получал неизменный ответ: «пока Столыпин остается во главе, модус вивенди между правительством и палатой невозможен»[1070]. Таким образом, преодоление революции в России А. Николсон стал связывать скорее с деятельностью правительства, нежели политических партий и парламента.
Большое влияние на оценку А. Николсоном политической ситуации в России в период революции оказал не только Д.М. Уоллес, но и новый премьер-министр России П.А. Столыпин, с которым посол часто встречался и с которым у него сложились близкие отношения. 2 июля 1906 г. после своего первого визита к П.А. Столыпину, бывшему тогда ещё министром внутренних дел, британский посол отметил в дневнике, что министр произвёл на него хорошее впечатление, прежде всего, спокойной манерой общения. Из состоявшегося разговора посол понял, что личным идеалом П.А. Столыпина была британская конституция. Однако подобную форму, по мнению министра, невозможно было сразу внедрить в России, в которой внезапные и стремительные изменения приведут только к разрушениям[1071]. В своём первом ежегодном докладе по российским делам за 1906 г. Э. Грею А. Николсон характеризовал П. А. Столыпина как «честного, прямолинейного человека с железными нервами», который «искренне желает в интересах своей страны провести реформы либерального характера»[1072]. Британскому послу импонировало, что П.А. Столыпин открыто обсуждал с ним многие вопросы, давая исчерпывающие и убедительные комментарии. Первый визит П.А. Столыпину, уже как главе правительства, А. Николсон нанёс 24 июля[1073], в тот же день отправив короткое донесение Э. Грею. Их разговор касался исключительно парламента. Новый премьер объяснил послу причины, по которым невозможно было продолжать работу парламента, и заявил, что намерен следовать либеральной линии одновременно с восстановлением порядка. П.А. Столыпин уверил А. Николсона в том, что не только он, но и император, настроенный созвать новую Думу в намеченный день, «решительно против реакционной программы». Кроме того, он сообщил послу о своём намерении «изменить кабинет в либеральном направлении», которое он осуществил бы раньше, если бы не выступление депутатов в Финляндии[1074].
Вскоре после взрыва на Аптекарском острове П.А. Столыпин пригласил к себе А. Николсона для ознакомления с содержанием готовящегося к опубликованию 24 августа Правительственного сообщения. Результаты беседы с премьером посол изложил в трёх донесениях Э. Грэю. П. А. Столыпин сообщил послу, что правительство готовится сохранять порядок и не даст себя терроризировать убийствами чиновников. Он познакомил посла с программой реформ, которую подготовило для II Думы его правительство. А. Николсон писал Э. Грэю: «В целом, это большой и примечательный документ, Столыпин меня уверил, что он честно намеревается выполнить эту программу и желает, чтобы она была свободно обсуждаема на общественных собраниях и в прессе. Однако, я опасаюсь, что оппозиционная пресса займет скептическую и критическую позицию»[1075].
В беседах с послом, начиная с октября 1906 г., П. А. Столыпин стал проявлять больше оптимизма в оценке политической ситуации в
