стал спрашивать, почему Вронский встал так рано. Он просто сел в машину и установил навигатор, чтобы составить маршрут до больницы Гринвича.

– Пожалуйста, напиши мне потом, ладно? – тихо взмолился Алексей.

В тот момент она смогла только кивнуть, боясь, что может разрыдаться. А ей не хотелось плакать, поскольку она и сама не знала, что это будут за слезы. То ли слезы из-за того, что случилось с Александром, то ли – о ней самой: ведь теперь все стало бесконечно сложнее. Однако она обняла Графа на прощание, даже украдкой поцеловала в шею, прежде чем отстраниться. Анна не хотела выяснять с ним отношения, как накануне с Александром, а это значило: она должна позволить ему уйти – хотя на самом деле уходила она, не уверенная, что он чувствует, думая о ней. Может, она и не говорила этого вслух, но она уже влюбилась во Вронского, и пути назад не было.

Когда они добрались до больницы, Александр был в хирургии. Анна, Стивен и родители Александра разместились в комнате ожидания. Элеонору выпустили из палаты скорой помощи, и она вместе со своей матерью поехала в нью-йоркскую больницу Ленокс-Хилл, где пластический хирург, который занимался увеличением подбородка родительницы Элли, проверял, что пять порезов, которые получила пострадавшая, аккуратно зашиты и едва ли оставят шрамы.

После того как Анна и Стивен изложили свою версию событий трагической ночи, все расселись и уставились в телефоны.

Неожиданно Анна получила уведомление, что появился новый игрок, Тяжеловес В., который хочет сразиться с ней в «Слова». Она едва не отказалась от приглашения, но было нечто во времени запроса, что заставило ее задуматься, и она согласилась. Открыв приложение, она улыбнулась впервые с тех пор, как покинула дом Беатрис.

Девушка уставилась на двухбуквенное местоимение «мы», с которого Тяжеловес В. начал игру, и увидела сообщение: «Я + ТЫ = МЫ». Анна написала в ответ: «Я – ТЫ =:(».

И вот теперь, спустя несколько недель после аварии и ожидания в больнице, Анна подъехала к конюшне и очистила голову от мыслей о стычке с Элеонорой. Она нажала на приложение «Слова», выбрав единственную начатую игру. Даже не взглянув на доску, выстроенную крест-накрест из малозначащих словечек («мы», «ты», «любовь», «я», «секси»), она сразу же перешла к сообщениям. Но она не успела их прочитать, в стекло кто-то постучал. Вздрогнув, она подняла голову и увидела Вронского, который улыбался ей в окно.

IV

Вронский и Мерф болтались в конюшне, пока Анна ездила верхом на Марке Антонии, но каждые несколько минут Граф проверял телефон, чтобы посмотреть, который час.

– Может, тебе стоит немного попрактиковаться, – сказал Мерф. – Или ты достаточно самоуверен и считаешь, что ездить верхом все равно, что кататься на мотоцикле? Байкеры не могут почувствовать нервную энергию, с ними нет настоящего диалога: здесь каждая лошадь прислушивается к тебе.

– Ладно, ладно, – ответил Вронский, пытаясь говорить спокойно, но не преуспев. – Беатрис обещала мне коня по кличке Банни Хоп: он самый смирный среди лошадей ее матери. Все будет в порядке.

– Хорошо бы, потому что последнее, что нужно девчонке – бегать вокруг и заботиться еще и о твоей тощей заднице. – Мерф вышел из конюшни на послеполуденное солнце, ожидая, что друг последует за ним.

Пока парни шагали к следующей конюшне, где мать Беатрис держала лошадей, Мерф насвистывал мелодию, которую Вронский не мог разобрать.

– Что за песня? – спросил Алексей. – Звучит слишком оптимистично для тебя.

Мерф смущенно покачал головой, а потом признался, что это – новый сингл «Ливи Х2». Далер и Роуни подарили парню этот трек, купив его на «Айтьюнс», и он был удивлен, что ему так сильно нравится песня.

– Когда я спросил мистера Стаугаса, могу ли я взять весенний отпуск и поехать на фестиваль «Коачелла», он изобразил сердечный приступ, а потом рассмеялся мне в лицо, когда я уже собирался вызывать службу спасения. За все те годы, что я работал здесь, я никогда не просил даже отгула.

– Так он согласился? – спросил Вронский, порадовавшись, что чья-то личная жизнь не так сложна, как его собственная.

– Ага. И еще добавил, что оплатит мне билет на самолет. Сложно заметить, когда черный краснеет, но я-то заметил, чувак! И я заявил, что в этом нет необходимости, потому что я лечу частным рейсом. Ты ведь тоже летишь, да?

– Пока не знаю, – ответил Вронский. Он хотел присоединиться, но только в том случае, если произойдет чудо и рядом с ним будет Анна.

– Послушай, я знаю, что пинать пса, который лежит со сломанным тазом, безжалостно, – продолжал Мерф, – но ожидание, пока ему не станет лучше… чушь. В любом случае, он не воспримет это спокойно. По крайней мере, у него будет «Перкосет», чтоб справиться с болью, если девчонка пнет его по заду сейчас.

Вронский промолчал, потому что не хотел ни в чем упрекать Анну, хотя и был полностью согласен с Мерфом. Каждый раз, когда он пытался заговорить с девушкой об Александре, она ощетинивалась и отказывалась что-либо обсуждать. В последние время он почти не видел ее, однако молодые люди переписывались почти каждый день. С другой стороны, Алексей не собирался тратить драгоценные минуты, которые появлялись у него, когда он встречался с ней, на разговоры о покалеченном Гринвичском Старике. Тот факт, что Граф садился на лошадь, чтобы провести с ней полчаса наедине, показывал, как далеко он готов зайти.

Ездить верхом оказалось гораздо страшнее, чем на мотоцикле, потому что ты находился очень высоко. Банни Хоп был мерином шести лет, но пробыл здесь достаточно долго, чтобы узнать неопытного всадника. Вронский заговорил своим самым успокаивающим и ласковым голосом, который он обычно использовал, общаясь с девушками, но Банни Хопу все это было совершенно не интересно.

Граф не мог заставить мерина идти быстрее ленивого прогулочного шага: когда он добрался до яблони, где они договорились встретиться, Анна уже накормила Марка Антония двумя яблоками и съела одно сама. Как только он подъехал, то соскользнул с Банни Хопа прежде, чем мерин полностью остановился, взял лицо Анны в свои ладони и поцеловал ее.

– Ты на вкус, как яблоко, – пробормотал Вронский.

Она рассмеялась и оттолкнула парня, протянув ему яблоко, которое он с благодарностью взял и с хрустом откусил.

– Это не для тебя, – сказала Анна, указывая на мерина, – а для него. – Она отобрала яблоко у Алексея и отдала Банни Хопу, который радостно сжевал лакомство, а потом уткнулся гигантской мордой в щеку девушки.

Молодые люди провели вместе под яблоневым деревом ровно двадцать три минуты, а когда они вновь