Шрифт:
Закладка:
Психея не плачет, но, судя по ее виду, близка к этому.
– Почему вы хотите меня убить? Я ничего вам не сделала! – Она дрожит так сильно, что вынуждена прижать руки к груди.
Афродита слегка поворачивается ко мне, чтобы не терять из виду, и смотрит на мою жену свирепым взглядом.
– Твоя мать сделала достаточно. Нужно немного умерить ее пыл. Не ей выбирать следующую Геру. А мне!
Психея всхлипывает.
– Это не имеет ко мне никакого отношения.
– Имеет – и самое прямое. – Она наклоняется вперед, усмехаясь. – Деметра в самом деле считает, что ты достойна выйти за Зевса. Взгляни на себя. Ты всего лишь толстая заигравшаяся девчонка.
– Я этого не просила!
– Очнись, девочка. Никто в Олимпе этого не просил. – Она заходится диким, безумным смехом. – Нельзя плавать среди акул, а потом плакаться, что тебя съели. Ты пыталась играть в эту игру и проиграла. – Афродита меняет позу и поднимает пистолет выше. – А теперь ты заплатишь за это.
– Хватит. – Я бросаюсь вперед, но мать останавливает меня, опустив палец на курок. Если бы она целилась в меня, я бы не стал колебаться. Я бы рискнул. Но не стану рисковать жизнью Психеи. – Ты не имеешь права так с ней разговаривать. Не имеешь права нападать на нее только потому, что она лучше тебя, красивее и внутренне, и внешне. Опусти чертов пистолет, мама.
– Разговор окончен.
Психея издает вздох.
– Да, думаю, что окончен. Я услышала достаточно. Как и весь остальной Олимп. – Дрожь исчезла из ее голоса, страх развеялся, будто его не бывало. Осталось только спокойствие и твердая решимость. Она протягивает руку к цветочной клумбе, достает телефон и подносит его к лицу. Она улыбается дрожащей улыбкой. – Как видите, все плохо. Все очень плохо. Афродита хочет убить меня и подставить моего мужа.
У Афродиты отвисает челюсть.
– Ты ведешь трансляцию.
– Сто тысяч зрителей, и их становится все больше. К концу дня весь Олимп услышит, как вы признаетесь, что пытались меня убить. – Дрожащая улыбка Психеи становится хитрой. – Акулы – не единственные хищники в океане, Афродита.
Охренеть. Охренеть! Такое замолчать не удастся, не получится сделать вид, будто ничего не было. Психея только что подготовила почву для ухода Афродиты с ее поста без кровопролития. Теперь моя мать ни за что не сможет сохранить свое положение. От облегчения у меня голова идет кругом.
– Все кончено. Обратного пути нет. Наконец все закончилось.
– Ничто не закончится, пока я не скажу! – Афродита поворачивается к Психее, выражение ее лица становится уродливым и полным ненависти. – Если я пойду ко дну, ты пойдешь вместе со мной!
– Нет! – Я бросаюсь вперед, двигаясь так быстро, как никогда в жизни. Но даже так не успею. Нас с Афродитой разделяет слишком большое расстояние, а ее палец от курка – слишком маленькое.
Но я не рассчитываю на Психею.
Она вскакивает, хватает Афродиту за запястья и поднимает их вверх, когда раздается выстрел. Потом наступает матери на ногу и, вырвав оружие у нее из рук, бросает его в противоположную сторону. Афродита чертыхается, но Психея толкает ее на землю. Все это происходит за какую-то пару секунд.
Я хватаю Психею и заключаю в объятья. Знаю, что в нее не попали, но все равно осматриваю в поисках ран.
– Ты ранена?
– Все хорошо. Я цела. Мы оба целы.
– Слава богу. – Я смотрю на мать, которая пытается сесть. – Не двигайся.
Вдалеке раздается вой сирен. Психея прижимается лбом к моей груди, а потом отстраняется.
– Настало время заключительного акта.
Глава 32
Психея
Дальнейшие события развиваются очень быстро. Приезжают люди Ареса. Они увозят Афродиту в черном фургоне, оставшиеся сопровождает нас в башню Додоны на встречу с Зевсом. И хорошо. Хочу сказать ему пару ласковых слов.
Эрос сидит рядом со мной на заднем сиденье машины. С тех пор как прибыли люди Ареса, он не сказал ни слова. Он все время был рядом, но я не могу понять выражение его лица. Он совсем закрылся от меня. Я открываю рот, но передумываю, не успев ничего сказать. Мы не одни, и сначала нужно со всем покончить, а потом уже честно поговорить.
Не знаю, простит ли он меня за то, что лгала ему и действовала у него за спиной.
Мы подъезжаем к башне Додоны, и нас провожают в кабинет Зевса. Когда мы заходим, он поднимает взгляд, который останавливается на стоящих позади нас солдатах.
– Оставьте нас.
Они тут же подчиняются. У меня никогда не было желания обладать властью ради власти, но мне бы пригодилась его способность раздавать приказы и заставлять людей тотчас повиноваться. Особенно сейчас.
Зевс потирает виски. На мгновение он кажется уставшим, но это проходит, и он снова становится тем суровым, бесстрастным человеком, каким всегда был в моем присутствии.
– Когда я сказал: мне нужны доказательства, я не подразумевал, что хочу, чтобы ты транслировала эти доказательства половине Олимпа.
– К обеду это увидит весь Олимп. – Я скрещиваю руки на груди в надежде, что он не заметит, как сильно они трясутся. – Особенно когда это подхватит MuseWatch, а мы оба знаем, что это случится. Афродита-убийца создаст сочные заголовки.
– Она будет изгнана. – Зевс откидывается на спинку кресла, его голубые глаза холодны. – Но ты этого и хотела, не так ли?
Именно так. Смерть Афродиты даже в результате казни причинит Эросу боль. Он и так настрадался на жизнь вперед. Знаю, что не смогу вечно его оберегать, но, по крайней мере, могу сделать это.
– Да, я хотела именно этого.
Зевс переключает внимание на Эроса.
– А ты? На тебя можно возложить ответственность за множество преступлений. Я должен и тебя изгнать. Не только Тринадцать расплачиваются за нарушение одного из самых священных законов, но и любой, кого они к этому приобщат.
– Нет! – восклицаю я, не сдержавшись.
Зевс неторопливо качает головой.
– Я бы так и сделал. Однако обстоятельства изменились.
Какая неожиданная перемена. Я смотрю на него с непониманием. Что могло измениться, что спасло Эроса от наказания?
– Потому что шла трансляция?
– Нет. – Зевс пристально смотрит на меня. – Потому что теперь ты – член
