Чаладет неотрывно смотрел на Кугеля со снисходительным, но неприветливым выражением:

– Вам предоставят возможность искупления. Тюристы, передаю этого человека на ваше попечение. Проследите за тем, чтобы ему предоставили все доступные возможности для восстановления достоинства и самоуважения!

Кугеля схватили – он ругался и вырывался; Великий Теарх игнорировал его. Сидя на возвышенном троне, Теарх задумчиво взглянул на площадь:

– Нынче у нас третий или четвертый месяц?

– Хронолог показывает, что месяц Йонта только что завершился. Начался месяц Фампуна.

– Так тому и быть. Прилежно исполняя свой долг, этот развратный бродяга все еще может заслужить наше уважение и нашу любовь.

Подхватив Кугеля под локти, два тюриста повели его по площади. Кугель дергался из стороны в сторону, но хватка тюристов не ослабевала.

– Куда вы меня тащите? – кричал Кугель. – Что это значит? Вы с ума сошли! Чепуха какая-то!

Один из тюристов благожелательно произнес:

– Мы ведем тебя в храм Фампуна – и это вовсе не чепуха, уверяю тебя.

– Мне все это ни к чему! – настаивал Кугель. – Отпустите меня! Я намерен сегодня же покинуть Лумарт!

– В этом тебе окажут всю возможную помощь.

Тюристы заставили Кугеля подняться по протертым мраморным ступеням и пройти под огромным арочным порталом в пустой, гулко отражающий звуки зал под обширным куполом, с алтарным альковом – адитоном – в противоположном от входа конце. Кугеля завели в боковое помещение, освещенное большими круглыми окнами; стены помещения были обшиты панелями из темно-синего дерева. Туда же зашел старец в белой мантии и спросил:

– Что у нас сегодня? Опять какой-нибудь недуг?

– Недуг, требующий вмешательства. Кугель совершил ряд отвратительных преступлений и нуждается в очищении.

– Ни в чем таком я не нуждаюсь! – кричал Кугель. – Не предъявлено никаких доказательств! В любом случае меня принуждали к действию вопреки любым разумным возражениям!

Пропустив его слова мимо ушей, тюристы удалились, и Кугель остался наедине со старцем; тот проковылял к скамье и уселся. Кугель начал было снова говорить, но старец поднял руку:

– Успокойся! Ты же знаешь, что мы – добрый народ, полностью лишенный злобы и мстительности. Мы существуем только для того, чтобы оказывать помощь любым разумным существам! И если человек совершает преступление, нас потрясает щемящее, скорбное сострадание к преступнику, которого мы рассматриваем как основную жертву преступления, в связи с чем прилагаем радикальные усилия, содействуя его возрождению.

– Весьма просвещенный взгляд на вещи! – одобрил Кугель. – Я уже ощущаю прилив новых сил, вызванный регенерацией!

– Замечательно! Твои замечания подтверждают справедливость наших принципов – тем самым ты уже завершил первый этап программы перевоспитания.

Кугель нахмурился:

– Будут еще какие-нибудь этапы? Неужели это в самом деле необходимо?

– Совершенно необходимо! Предусмотрены второй и третий этапы. Следовало бы объяснить, что обитатели Лумарта не всегда придерживались таких правил. В эпоху Великих Магов городом завладел Ясбейн Избавитель, проникнувший в пять демонических пределов и воздвигнувший пять храмов Лумарта. Ныне ты стоишь в храме Фампуна.

– Странно, – заметил Кугель, – что столь благожелательный народ истово поклоняется демонам.

– В высшей степени ложное умозаключение! «Добрый народ» Лумарта изгнал Ясбейна, чтобы положить начало Эпохе Любви, каковой надлежит продолжаться до окончательного затухания Солнца. Наша любовь распространяется на всех, даже на пятерых демонов Ясбейна, каковых мы надеемся избавить от их злонамеренной сущности. Тебе надлежит стать последним в длинной череде благородных людей, посвятивших себя этой цели, и в этом заключается второй этап нашей программы.

У Кугеля от испуга дрожали колени.

– Я неспособен на такие подвиги!

– У каждого поначалу возникает такое впечатление, – сказал старец. – Тем не менее Фампуну должно внушить понятие о необходимости снисхождения, соболезнования и добропорядочности. Приложив соответствующие усилия, ты почувствуешь прилив радости, сопровождающий искупление.

– А в чем заключается третий этап? – поинтересовался Кугель.

– Когда ты исполнишь свое предназначение, тебя торжественно примут в объятия нашего братства! – Старец проигнорировал стон отчаяния, вырвавшийся из груди Кугеля. – Посмотрим… Как раз закончился месяц Йонта и начался месяц Фампуна, пожалуй, самого раздражительного из демонов. Фампуну досаждает болезненно чувствительное зрение (его приводит в ярость малейший проблеск света), так что тебе придется его увещевать в полной темноте. Есть еще какие-нибудь вопросы?

– Конечно есть! Что, если Фампун откажется исправиться?

– «Добрый народ» отвергает «негативистическое мышление». Забудь все, что тебе говорили о жутких привычках Фампуна! Решительно приступай к делу, без страха и упрека!

Кугель воскликнул в полном отчаянии:

– И как я вернусь, чтобы насладиться заслуженными почестями и наградами?

– Не сомневаюсь, что Фампун, будучи просвещен твоей проповедью, вернет тебя в этот мир из преисподней – у него есть все необходимые для этого средства.

– Одну минуту! Мне не дадут ни еды, ни питья? Как я выживу?

– Опять же, решение этого вопроса следует предоставить на усмотрение Фампуна. – Старец прикоснулся к кнопке; под ногами Кугеля распахнулся люк – он провалился и стал скользить вниз по спиральному желобу с головокружительной быстротой. Воздух вокруг него постепенно сгустился до консистенции сиропа; Кугель наткнулся на невидимую мембрану, разорвавшуюся со звуком пробки, вылетевшей из бутылки, и оказался в небольшой камере, озаренной единственной тусклой лампой.

Кугель застыл, не смея вздохнуть. На платформе с другой стороны камеры дремал в великанском тяжелом кресле Фампун – два черных полушария защищали его глаза от света. Серый торс раскинулся почти по всей длине возвышения; чудовищные, расходящиеся раструбами ступни упирались в плоскую поверхность площадки. Руки демона, не меньше человеческого пояса в обхвате, заканчивались пальцами метровой длины – каждый палец украшали десятки колец, сверкавших драгоценными камнями. Голова Фампуна, огромная, как нагруженная доверху повозка, устрашала длинной, напоминающей кабанью мордой с зияющим провалом полуоткрытой пасти, окаймленной дрожащими от храпа бородавками. Два глаза, каждый диаметром с кухонную раковину, нельзя было разглядеть под защитными полусферами.

Задерживая дыхание от страха, а также потому, что камеру наполняла удушающая вонь, Кугель осторожно смотрел по сторонам. От лампы по низкому потолку тянулся шнур, конец которого висел рядом с пальцами Фампуна. Кугель почти инстинктивно протянул руку и отсоединил шнур от светильника. Он заметил единственный возможный выход из камеры – небольшую чугунную дверцу за креслом демона. Желоб, по которому Кугель свалился в преисподнюю, исчез.

Складки вокруг пасти демона подернулись и слегка растянулись; из пасти выглянул гомункул, растущий на конце языка Фампуна. Гомункул уставился на Кугеля черными глазками-пуговками.

– Ха! Как летит время! – Наклонившись в сторону, это существо сверилось с какой-то меткой на стене. – Да уж, в самом деле! Я проспал, Фампун разозлится. Как тебя зовут и какие преступления ты совершил? Фампуна – то есть, по сути