Шрифт:
Закладка:
Это была ситуация, когда нельзя почти победить – можно только проиграть. Альда не сражалась с мутантами на Феронии лично, но видела чужие воспоминания о них. На Левиафане мутаген был выведен, чтобы давать людям силу. На Феронии он порождал чудовищ, и теперь такая участь неизбежно ожидала Альду.
Паника нахлынула сразу, разгоняя пульс, заставляя дышать чаще. Это ведь было хуже, чем любое ранение, хуже, чем смерть! Умирать Альда не хотела, но уж лучше так, чем превратиться в какого-то выродка, которого Триан вынужден будет убить.
Она слышала, как закричал Рафаль, но пока не смотрела на него. Ей никак не удавалось отвести взгляд от дротиков в собственном плече. Яд уже введен, он внутри, в крови, ничего изменить не удастся… Тут ни телепатия, ни телекинез не помогут, только смерть, быстрая смерть…
Но если она паниковала, то Триан остался спокоен. Секунда – и он был перед Альдой, дрожащей, задыхающейся.
– Посмотри на меня, мелкая, – велел он. – Не думай об этом, все хорошо.
Она не могла… Не думать не могла и посмотреть тоже не могла. Она чувствовала, как яд расползается под кожей, движется в ней. Телепатически Альда не ощущала в себе перемен, но это движение сводило с ума, наполняло воображение образами того, какие гротескные мутации ее ждут.
– Я не хочу… – прошептала Альда. – Так не должно было случиться…
– Ты все сделала правильно. Как бы странно это ни прозвучало, хорошо, что меня не задело. Я смогу тебе помочь.
– Не сможешь… И никто не сможет…
– Мелкая, прекрати трястись и посмотри на меня.
Он был прав, конечно. Паника ни к чему хорошему привести не способна, солдат специального корпуса не имеет на нее права. Но сейчас Альда ничего не могла с собой поделать. Она видела, как кожа на ее руке начинает бугриться – там, внутри, уже шевелилось нечто, поглощающее кровь, забирающее себе чужие ткани… Если отрубить руку, поможет ли это? Или уже слишком поздно? Да и как отрубить плечо? От движения под кожей было больно – и непередаваемо страшно. Оно распространялось: к позвоночнику, к сердцу, к крупным артериям…
– Все уже началось, – только и смогла произнести Альда. Движение под кожей гипнотизировало, лишало сил. – Пообещай, что убьешь меня до того, как я превращусь в уродца… Пожалуйста…
– Альда…
– Ты не сможешь помочь!
Но Триан каким-то чудом сумел говорить спокойно и уверенно даже теперь.
– Альда, ты знаешь, что я люблю тебя. И я смогу тебе помочь. Просто посмотри на меня.
Вот теперь оцепенение, сковавшее ее, было разрушено. Потому что иные слова бьют сильнее любого удара, и это не всегда плохо.
Она перевела пораженный взгляд на Триана и увидела, что он улыбается.
– Так и знал, что это сработает.
– Ты что, соврал мне, чтобы отвлечь?..
– Не о том думаешь. А впрочем, можешь думать и об этом, и о чем угодно, только продолжай смотреть на меня.
– Но там же… Но я же…
– Только на меня, Альда, – велел он чуть строже. – На то, что происходит, не смотри, все, что нужно, я сделаю сам.
Подчиниться оказалось не так легко, как хотелось бы: Альда чувствовала, как движение в руке усиливается, расползается, принося новую боль. Кожа уже натянулась, готовясь лопнуть в любой момент… И все равно телепатка заставила себя сдержаться. Она продолжала смотреть в темно-карие, почти черные глаза и только моргать стала чаще – чтобы образ Триана не скрылся за мутной пеленой слез.
Легионер тоже смотрел на нее, настолько спокойный, что за его спокойствие можно было держаться, как за скалу во время шторма. При этом Триан действовал – и быстро. Он отвел руку Альды в сторону, и телепатка почувствовала боль пореза, совсем незначительную на фоне всего, что с ней происходило. На рану что-то потекло – кровь, конечно. Его кровь, смешивающаяся с ее кровью.
Альда надеялась, что после этого станет лучше, а стало только хуже. Боль усилилась, она из руки распространялась по всему телу, сводила с ума. Теперь Альда понимала, почему так кричал Рафаль – он-то получил куда большую дозу! Но помочь ему телепатка сейчас не могла, она сама растворялась в этой боли, и сохранить себя ей удавалось лишь благодаря Триану. Здоровой рукой она сжимала его руку так, что, кажется, поранила, однако он не велел ей прекратить. Он чуть заметно улыбался, словно взрослый, объясняющий ребенку, что содранная коленка – это еще не конец света. Чем дольше Альда смотрела на него, тем легче ей было поверить, что он справится.
И что его слова не были ложью, даже если он вынужден был произнести их.
Он действительно ее не подвел. Боль, достигнув пика, постепенно отступала. Было такое чувство, будто из руки вырывали кости, и хотелось прекратить это хоть как-то, отшвырнуть от себя легионера, но Альда сдерживалась. Не он причинял ей боль, он делал так, чтобы стало легче.
Спустя целую вечность, бесконечную от страдания, кроваво-красную от страха, боль наконец угасла. Альда осмелилась посмотреть на свою руку – и обнаружила лишь безобидный продольный порез, уже переставший кровоточить. Бугров не было, мешков растянутой кожи тоже не осталось. Только на пол пролилось нечто мутное, зеленоватое, даже на кровь не похожее.
Тело, пережившее борьбу, было слабым, и Альде пришлось прижаться к Триану – не из сентиментальности, просто чтобы не упасть. Ничего ведь еще не закончилось… Она, отвлеченная на собственную судьбу, больше не обращала внимания на Финтона и Рафаля, не знала, чем все обернулось для них. Пока она лишь слышала, что номер 1 перестал кричать, вот только это, возможно, было очень плохо…
Однако реальность оказалась не настолько пугающей. Новый лидер Легиона оценил свои способности верно. Да, ему было непросто, и он только что прошел через внутренний ад, куда больший, чем то, что пережила Альда. Лицо Рафаля было покрыто кровью, пролившейся из ноздрей, ушей, уголков глаз и губ. Но он уверенно стоял на ногах и не казался даже слабым, не то что умирающим.
– Это был необычный опыт, – с привычной вежливостью сообщил он. – А теперь, господин Рейн, нам с вами пора все завершить. Скажите, вы готовы вернуть корабль на планету? Или мне необходимо предварительно умертвить вас и сделать все самому? Это было бы
