Можно предположить, что в течение примерно четверти века, с 1689 г., Лондон на практике искал нужные подходы к решению «Хайлендской проблемы» и рапорты генерала Уэйда явились в некотором роде заключением к этим поискам, сохраняя актуальность вплоть до окончательного умиротворения Горной Страны к концу 1750 гг.

Итак, выяснив характерные особенности презентации вариантов решения «Хайлендской проблемы», предложенных лордом Ловэтом и генералом Уэйдом, можно вернуться к вопросу об административной логике и кадровой политике Короны и министров в Хайленде — сопоставить мемориал вождя и рапорт командующего для того, чтобы выяснить, почему Лондон принял как руководство к действию (по крайней мере на официальном уровне) программу умиротворения Горной Страны, предложенную генералом Уэйдом.

На заинтересованный характер мемориала лорда Ловэта указывалось уже не единожды. С другой стороны, представление об ангажированности мемориала слабо способствует пониманию того, почему в Лондоне при принятии решений в отношении Горного Края руководствовались рапортом генерала Уэйда. Сам рапорт — всего лишь отражение реалий Горного Края? Версия вождя Фрэзеров, пересказанная британским командующим? Новая «реальность» Горной Страны, отличная от изображенной в мемориале лорда Ловэта? При ответе на эти вопросы имеет практический смысл сравнительный анализ изучаемых текстов. В этих целях в качестве критерия для сравнения целесообразно обратиться к повторяющимся в мемориале и рапорте темам.

Во-первых, это географические, социально-экономические и политические «карты» Горной Страны, предложенные лордом Ловэтом и генералом Уэйдом. Вождь Фрэзеров, определяя географическое, временное и культурное пространства Горной Страны, располагает Горный Край как можно дальше от предполагаемых читателей мемориала (Горная Шотландия рисуется им как самая настоящая «Terra Incognita» — труднодоступная географически, чужая и непонятная культурно и лингвистически, а потому опасная уже политически, будучи источником постоянного беспокойства для официальных властей с точки зрения криминогенной обстановки и угрозы восстания).

Между тем в рапорте командующего сообщается не столько о «труднодоступности» Хайленда, сколько о его конкретных, вполне измеряемых и конечных параметрах[803]. В последнем случае уместно говорить о типичном примере присваивающего дискурса. В рапорте совершенно ясно указано на связь между присутствием Короны в Горной Стране и предпринятым генералом «изучением» беспокойного края.

Вторая дублируемая Уэйдом тема — социокультурные практики жителей Хайленда. Акцент в обоих сопоставляемых отчетах сделан на наиболее значимых с точки зрения умиротворения Горного Края характеристиках: «тираническая власть вождей» — наследственная юрисдикция, и «набеги» — грабежи, которые эта власть поощряла. Однако если лорд Ловэт не приводит особой конкретики и в его мемориале это лишь пример, призванный подтвердить прежние выкладки автора, то генерал Уэйд, напротив, излагает особенности грабежа («черная рента») в Горной Стране весьма обстоятельно[804]. Такая обстоятельность, в свою очередь, позволяет прийти к любопытному выводу, о котором, впрочем, открыто не говорится: в воровстве замешаны все жители Горного Края — либо в том, что берут, либо в том, что платят «черную ренту» (в том числе и клан Фрэзер с вождем).

Далее авторы анализируют роль и значение разоружения кланов Горной Шотландии после восстания якобитов в 1715–1716 гг. и деятельность рот, набранных из союзных короне хайлендеров. По мнению лорда Ловэта, «благие намерения обернулись дурными последствиями», так как разоружились только лояльные кланы. Его вывод — необходимо восстановить распущенные в 1717 г. отдельные хайлендские роты[805]. Генерал Уэйд в этом случае в заочный спор не вступает, а «лишь» уточняет причины роспуска этих рот — коррупция и слабая лояльность Короне, делая вывод о безусловной необходимости нового всеобщего разоружения[806].

Затем информаторы Короны излагают свое видение проблем местного управления в Горной Стране. В мемориале Фрэзер настойчиво убеждает сделать основной фигурой в их решении лорд-лейтенантов[807]. Лорд Ловэт исходил из того, что его предложение соединить в руках одних и тех же сторонников новой династии в Хайленде возможности и полномочия вождей кланов и лорд-лейтенантов графств с точки зрения повышения их мобилизационных возможностей по привлечению в милицию своих клансменов и арендаторов на фоне провальных мер по разоружению горцев в предыдущие годы должно быть встречено в Лондоне более чем благосклонно. Рапорт генерала Уэйда предлагает иное решение — расширение возможностей и полномочий мировых судей и военных губернаторов фортов, не связанных с местным окружением Горного Края[808].

Наконец, авторы рекомендаций обращаются к логике вооруженного сдерживания мятежных кланов и к вопросу эффективности регулярной королевской армии в Горной Стране. В результате предлагаются прямо противоположные решения. Лорд Ловэт видит оппозицию сторонникам Стюартов в Горном Крае в клановой же организации — среди лояльных Ганноверам горцев, мотивируя это предложение неэффективностью «красных мундиров» в специфических условиях Хайленда[809]. Генерал Уэйд, в свою очередь, предлагает расширить британское присутствие в Горной Стране, повышая эффективность регулярных частей строительством фортов и прокладкой через Горный Край военных дорог[810].

Сравнение этих повторяющихся тем, таким образом, позволяет понять, как на то, о чем писал в своем мемориале лорд Ловэт, смотрели из Лондона (через призму рапорта генерала Уэйда). Однако вопрос о том, почему Лондон доверился программе умиротворения Хайленда, составленной командующим королевскими войсками, а не местным вождем горного клана, подтвердившим лояльность Короне личным и весьма решительным участием в подавлении мятежа 1715–1716 гг., остается открытым.

Вопрос создания картины — это почти всегда еще и вопрос ее восприятия. В отличие от лорда Ловэта, генерал Уэйд рисует такую картину Горного Края, которая предполагает, что местные лидеры — не единственный возможный источник опоры Короны в Горной Стране. Основой своего присутствия в Горном Крае Лондон может выступить сам — с помощью регулярной королевской армии, опирающейся на военные дороги и форты в Хайленде. В этом свете набранные среди лояльных кланов роты — только поддержка военного присутствия, а не его основа.

Таким образом, командующий королевскими войсками в Северной Британии не предлагает, в отличие от вождя Фрэзеров, довериться ему и «будь что будет» (вероятно, поэтому умиротворение Горной Страны ему и доверили). Напротив, закрашивая на социально-политической «карте» Хайленда и лояльные, и враждебные Лондону силы одним — «тартановым» — цветом, генерал Уэйд советует опереться на британские общественные и государственные институты регулярного, фискально-военного государства Европы первой половины XVIII в., а не на клановые (от использования которых в достижении поставленных целей он, впрочем, не отказывался[811]).

В результате рапорт генерала Уэйда предлагал принцип «разделяй и властвуй», за который в своей записке ратовал лорд Ловэт, заменить принципом «баланса сил», при котором Лондон имел бы перспективу постепенного, но постоянного усиления и расширения присутствия в Горном Крае, пока оно не станет там