глаза, хоть это и было проблематично из-за ряда провожающих его настороженных взглядов. Впрочем, никто к нему так и не обратился, никаких подозрительных конвертов он так и не нашел, а бравая парочка не успела его перехватить, так что Синдзи с легкостью на сердце покинул школу, устроился на сиденье вагона метро и, расплываясь внутренне в улыбке от одухотворяющего энтузиазма, отправился к своей цели.

Подход к Первой муниципальной больнице Токио-3 оказался ничем не примечателен и не отличался от таких же больниц в других городах: ряд машин скорой помощи на парковке, сквер, белое здание-коробка и десяток околачивающихся вокруг людей, среди которых безошибочно определялись больные по грустным и квелым выражениям лиц. Никто не обратил внимания на парня в школьной одежде и с ранцем, проскользнувшего в центральный вход и задумчиво остановившегося возле информационной панели на стене.

Синдзи изучал планировку здания. Схема кабинетов заботливо указала ему нужный этаж и номер палаты, заодно раскрыв местонахождение уборных, запасных выходов и даже окон, удобно выходящих во внутренний двор. Выучив план здания, Синдзи вдруг заметил на стенде рядом расписание смен медсестер и график их обходов. Через сорок минут как раз заканчивалась пересмена, и у сестер начинался перерыв, так что где-то на час больных оставляли в покое.

«Чудненько. Как раз есть время подготовиться».

В его голове уже заиграла забавная мысль, безобидная, но пробирающая до дрожи своей пикантностью. Едва не хихикнув вслух, Синдзи покинул больницу и зашел в ближайший продуктовый магазин, где купил фрукты, конфеты, мороженое и баночки с питьевым йогуртом, заодно приобретя скромный букет полевых цветов. Вернулся он как раз к началу пересмены и, проскользнув мимо регистратуры, по лестнице поднялся на второй этаж, где завернул в уборную. Проведя подготовку, Синдзи остановился у умывальника, переведя дух и еще раз мысленно проработав план действий. Ничего экстремального, просто разговор и легкое внушение. Никаких проблем.

Собравшись с силами, Синдзи прошел к нужной палате. Прежде чем зайти в нее, он осторожно заглянул в соседние и с облегчением обнаружил, что они пустовали. Только после этого он бодро вошел в палату №216, где на койке дремала миловидная маленькая девочка десяти лет. Ее темные волосы длиной приходились чуть ниже плеч, симпатичное личико обрамляла ниспадающая челка, а из-под одеяла проглядывала бежевая пижама с аппликациями в виде клубничных ягод. Хрупкая фигура девочки в окружении медицинских приборов казалась слабой и болезненной, несмотря на отсутствие капельниц или повязок на теле. Внешне она не выглядела нездоровой, просто слегка обессилевшей и исхудавшей, но такое впечатление создавалось лишь из-за свободной пижамки и детского, еще не сформировавшегося телосложения.

От вида тихо посапывающей на кушетке девочки Синдзи вдруг ощутил холодное покалывание по спине — она выглядела столь ранимо и уязвимо, но притом до умиления чудесно, что у него невольно сдавило грудь, а ноги сделались ватными. Сердце с каждым ударом стучало с такой силой, что, казалось, оно было способно сбить его с ног, и Синдзи замер на месте, не способный сделать больше и шага.

«Черт возьми, почему я так волнуюсь? Кажется, руки трясутся… Что происходит?»

Девочка слегка заерзала, с сонным стоном-вздохом повернувшись под одеялом и засопев дальше, а Синдзи, превозмогая шквалом обрушившееся на него волнение, сделал шаг вперед. Он понимал, что эта девочка не идет ни в какое сравнение со всеми теми девушками и женщинами, с которыми он имел дело, что она являлась абсолютно беспомощной, беззащитной, отчего перехватывало дыхание и щемило в груди. Синдзи замер в ступоре, впервые ощутив уже казалось бы забытое и преодоленное чувство — страх. И вместе с тем трепет, восторженное предвосхищение и ощущение необузданной силы, что разгоралась в нем рядом с этим крошечным слабым существом.

Но тут девочка вдруг шмыгнула носом, во сне проведя своими крошечными пальчиками по лицу, резко распахнула по наивному удивленные, большие глаза и уставилась на стоящего рядом Синдзи.

— Э… — запнулся тот, проглотив язык.

Она еще несколько секунд пролежала без движения, лишь моргая своими длинными тонкими ресницами и прогоняя остатки сна, потом слегка приподнялась, приняв полусидящее положение и сложив ручки поверх одеяла, и вдруг неожиданно дружелюбно улыбнулась, засияв своими все еще сонными глазами.

— Здравствуйте, — пролепетала она милым тоненьким голоском.

— Д-Добрй день… — сипло выдавил Синдзи.

— А вы ведь Икари Синдзи, да?

— А… да…

— Мне братик о вас много рассказывал. Вы настоящий герой!

— Ну… — нервозное онемение Синдзи стало медленно сменяться неловким смущением. — Это не так на самом деле. Тем более, учитывая, что это я виноват в том, что ты пострадала…

— Нет-нет, — девочка оживленно затрясла головой, отчего ее растрепанные после сна локоны соскользнули вниз вдоль шеи. — Я вас не виню, нисколечко! Это просто случайность, да и я уже чувствую себя хорошо, меня еще не выписали из-за угрозы обст… оботс… обострения травмы.

Она неловко хихикнула и тюкнула себя кулачком по лбу.

— Я еще не до конца проснулась, извините.

Синдзи легонько улыбнулся. Былое оцепенение уже прошло, а тяжелое нервозное ощущение тяжести, камнем давящее на сердце, сменилось приятным и трепетным теплом в душе, будто ее согревал исходящий от улыбки этой девочки незримый свет.

— Ты… не против, если я зайду? — тихо спросил Синдзи.

— Конечно нет, проходите, чувствуйте себя как дома… — Она осеклась. — Ой. Глупость сморозила.

Едва сдерживая смешок, Синдзи прикрыл дверь, с заминкой задумавшись и все же заперев ее на замок, неуверенно проследовал к кровати и, положив пакет с гостинцами на тумбу, осторожно присел на край. Девочка смущенно потупила взгляд и отодвинулась в сторону, буквально на дюйм, но Синдзи все равно почувствовал волну мурашек от ощущения близости к такой хрупкой и такой очаровательно жизнерадостной девочке. На секунду в голове даже мелькнула мысль, а стоит ли продолжать, ведь прямо перед ним сидело чистое, неиспорченное и наивное существо, совершенно беззащитное и слабое, словно снежинка на солнце. Бросая на него смущенный и робкий взгляд, девочка поправила рукава на пижамке, которая, казалось, была на размер больше и висела настолько свободно, что можно было разглядеть сияющую бледность кожи за чересчур низко распахнутым воротом, где показывались проступающие из-под молочной кожи бугорки ключиц и ровная гладкость грудей, еще даже не начавших свой рост. Шея едва ли не блестела за струящимися локонами под светом больничных ламп, и бледность лица разбавляли лишь порозовевшие щечки да блеск глубоких темно-янтарных глаз.

— Это… — промямлил Синдзи. — Я тут… принес