— Так, слушаем меня внимательно! Я записал кучу «инструменталок», которые будем запускать, если что-то пойдёт не так. Есть и танцевальные, и медленные. Нам отдых тоже нужен. Напомню, начало в пятнадцать, а окончание, скорее всего, будет часов в десять. Вот и считайте. Семь часов на сцене! Никто не выдержит. Это, как смену отстоять. Бобин у меня много. То, что запишем сначала, можно будет крутить заново. Всем всё понятно⁈

— Понятно. Сейчас-то нам что делать?

— Настроили инструменты, аппаратуру и разошлись по домам. Тут останусь я. У меня вон и раскладушка имеется. Всё! Разбежались!

Разбежались только в двенадцать часов. Я закрылся в спортзале и залёг на раскладушку. Но поспать толком не дали. Долбились в дверь постоянно. То директор, то завуч, то ещё кого черти принесут… Короче, пришлось перед началом «утренника» (так называлась первая часть нашего «музыкального марафона»), заварить у Андрея Петровича чаю. Мужики, кстати, так ко мне домой и не пошли, и чувствовали себя очень даже неплохо.

Я был благодарен Семёнычу, который увидев, что я по уши в дерьме, так как не успеваю собрать пульт, почти переехал ко мне жить. Почти, потому, что взял на работе больничный, приезжал ко мне на магазинной «Буханке» с самого «ранья» и мы с ним корпели над аппаратурой: он над будущим пультом, а я над «Акаями». «Буханка» приезжала в семь часов вечера, забирала готовую технику, Семёныча, заявку на детали, а утром приезжала снова с деталями и с Семёнычем. Как я всё это вынес, не понимаю.

Сейчас я чувствовал себя, словно альпинист перед вершиной горы Эверест. Самого последнего отрезка в каких-то метров пятьдесят. Где нет воздуха, и когда почти не осталось сил. Мне тоже казалось, что мне не хватает кислорода. Я выходил на улицу, где мой рот, жадно хватал холодный воздух, н о разум снова прятал меня в тёплое помещение. Только цыгун и чай восстановили моё дыхание и сердцебиение, которое практически остановилось.

Мы собрались на сцене, детишки младших классов ввалились в зал, ёлка вдруг запахла хвоей, и мы заиграли свою музыку. Она шла лёгким фоном. Напрягались учителя, старшая пионервожатая и старшеклассники. Мы: Осёл, Кот, Петух, Трубадур и Принцесса пока просто изображали на сцене музыкантов-инструменталистов.

Только минут через тридцать, когда детишки отводили хоровод, мы вдруг встрепенулись. Я закукарекал и, когда все обратили внимание на нас я проорал:

— Трубадура украли! Карамба! Как мы будем играть и веселить детей⁈ Надо найти Трубадура!

Трубадура на сцене уже действительно не было. Витька стоял уже не в Трубадурском наряде, а с головой Пса.

Пионервожатая пут же организовала поиски, а мы заиграли свои тревожно-быстрые мелодии и песни, взятые из этого прекрасного мультфильма и собранные в виде попурри, сыгранного в одном бешеном темпе. Потом Принцесса нашла Трубадура, и они запели «Луч солнца золотого».

После этого детишки пустились в весёлый и задорный пяс. Откуда-то появились скоморохи, медведи, балалаечник. Потом я включил свои «музыкалки» и дети продолжали веселиться вокруг ёлки. Мы сидели на сцене и отдыхали. Лица у музыкантов был слегка очумелые, но довольные. Они то и дело показывали мне большие пальцы, когда я колдовал у пульта и магнитофонов.

В пять часов детский праздничный «вечер» закончился, и у нас появилось время часок отдохнуть.

В шесть часов вечера всё началось точно так же, как и у детишек, только реакция на призывы пионервожатой и учителей поиграть в ребусы и поводить хоровод, принималась старшеклассниками с неохотой. Шестые классы тоже были приравнены к старшим, в чём я убедил директора школы. Убедил простой логикой, показав две пятерни. Тут, де — младшие, тут — старшие. Логично? Логично!

Мои одноклассники пялились на меня, словно на ожившего Деда Мороза. А все остальные ученики пялились на стоящую на сцене аппаратуру. Мы не реагировали на то, что потуги учителей организовать «веселье» не венчались успехом. Нас то, что творилось в зале, не интересовало. Нам не надо было из себя изображать «Бременских музыкантов» и мы в перерыве переоделись в цивильное.

Пришло время искать Снегурочку, водить хоровод с Дедом Морозом, и мы заиграли свою «Ёлочку». Ученики оживились. Тут, вроде как, Снегурочку нашли, но она оказалась переодетым волком. Как в «Ну, погоди!» в восьмой серии, которая ещё не вышла и выйдет только в семьдесят четвёртом году. Должна была выйти. Да-а-а…

Я в сценарии написал эту сценку и песню «Снегурочки и Деда Мороза» и её утвердили. Сейчас мы с удовольствием сыграли и спели за обоих персонажей их партии. Те только открывали рты. Получилось забавно, особенно, когда Дед Мороз стал пинать валенками переодетого в Снегурку волка, выгоняя его из зала, и когда к этому действу присоединились старшеклассники.

После этой сцены мы сразу запели попурри из детских песен, переделанных под ускоренный ритм и аранжированных новыми звуковыми эффектами. Попурри был встречен весело и с огоньком. Снегурочку нашли, мы сыграли вальс Снегурочки с Дедом Морозом. Некоторые, особенно учителя вальс подхватили.

Потом у нас шёл цикл новых песен (быстрых и медленных) про зиму. Потом появились скоморохи и мы запустили «русские-народные, блатные хороводные», которые тоже прокатили на ура. Пинали теперь двух пьяных медведей, приглашённых мной из того же ТЮЗа за мои же деньги. Цена вопроса — по десятке на медвежью пьяную морду. Скоморохи были воспитаны в школьном коллективе и вели себя чуть более прилично, хотя и от них алкоголем разило.

Часам к восьми стало попахивать не только от учеников, но и от преподавателей. Появились трудовик и Семёныч, на ногах державшихся, но не устойчиво. Только двойная тень завуча и директора, вспугнула мужественных рыцарей и они снова исчезни за двойной входной, распахнутой настежь дверью.

Тут мы дали жару, и публика отдалась разгулу. Однако, из рамок утверждённого репертуара мы не отклонились ни ногой, ни ноткой.

Такие песни, как — «Такого снегопада», «Тихо по веткам шуршит снегопад» — понравились учителям. «Тающий снег», «Глупые снежинки», «Розовый вечер», «Вечер холодной зимы», «На белом покрывале января» — понравились школьникам. «Белые розы» — понравились всем.

Потом мы исполнили несколько английских песен. В том числе «Имеджин»[37] и «Хэппи нью е!»[38]

В зале совсем стало весело и барабанщик застучал: «цык, цык, цык», вступила своими клавишами, подключёнными через мою коробочку и звучащими как приличный «Стринг», Лера. Потом она запела:

— Johnny…

Я ответил

— Оh, yeah…

Она: You got it all figured out. Johnny! You know just