планету или, вернее, то, что от нее осталось. В его памяти все еще жили те времена, где землю наполняли разросшиеся города с развитой архитектурой, дороги и железнодорожные магистрали, порты и аэродромы. Все это бесследно исчезло. Подумать только, люди так бережно охраняли памятники архитектуры и возводили новые, наивно полагая, что они будут существовать еще долгие столетия после их смерти, а в итоге планета не сохранила ничего на память о живших на ней людях. Вообще ничего.

Миша тоже погрузился в воспоминания, но в другие. Он вспоминал свои студенческие будни в академии, своих бывших преподавателей, товарищей. Больше полутора тысяч лет минуло с тех пор, как он оставил Землю. Никого из них уже давно не было в живых. Технологиями бессмертия люди не располагали и жили столько, сколько им позволяло их здоровье.

Будучи представителем Homo Cosmicum, он не привязывался к людям. По мнению Ц.И. астронавтам глубокая привязанность могла только повредить. В космосе они должны были сосредотачиваться на деле, а не думать постоянно о людях, которые ждали их дома. И все же на уровне простых сопоставительных процессов он сравнивал между собой образы из прошлого с образами настоящего и ощущал нехватку чего-то важного.

Китайский дракон опустился на космодром. Сквозь трещины в его бетонном покрытии проступала трава. Сама территория стала намного более зеленой за прошедшие годы. Люди, как могли, возродили растительность. Ц.И. вывел особый вид водорослей, которые активно размножались и вырабатывали большое количество кислорода. Постепенно атмосфера возвращалась к довоенному состоянию. Чжан Вей опустился на землю и сделал глубокий вдох. Легкие его наполнились свежим воздухом с приятным травяным ароматом. В тот самый момент он понял, что именно этого запаха ему так не хватало все эти годы.

Стены здания обветшали, штукатурка облупилась и откалывалась от здания крупными чешуйками, оконные рамы выцвели на солнце, краска на них отслоилась и загибалась кудряшками. Все выглядело так, словно здание пустовало не одну сотню лет.

Они вошли внутрь через ужасно скрипучие двери. Громкоговоритель на входе откашлялся несколько раз, выбивая пыль из своей мембраны, и заговорил молодым энергичным голосом:

— Вы прибыли как раз вовремя. Прошу проследуйте в аудиторию 112.

Чжан Вей подумал, что где-то уже слышал этот голос, но не смог вспомнить, где и когда.

Вместе с Мишей они вошли в аудиторию. Ее окна выходили на южную сторону, через них в аудиторию проникали яркие солнечные лучи. В их свете поднявшаяся в воздух пыль казалась особенно плотной.

Помимо пыли и света в помещении был лишь один объект. Прямо в центре, распластавшись на полу и нежась в ярком луче, то ли лежал, то ли стоял большой овал бледно-красного цвета. Он был обтянут кожей, напоминавшей слизистую оболочку во рту человека. Она выглядела влажной и скользкой. Из гладкого тела существа торчали сотни мелких отростков, которые беспорядочно извивались и тянулись в разные стороны. Идеально ровная оболочка объекта вдруг сморщилась, его тело выгнулось дугой, мелкие отростки быстро задрожали. Из громковорителя в конце аудитории раздался голос:

— У моего нового тела нет рта пригодного для говорения, поэтому я могу говорить с вами лишь при помощи громкоговорителя. Ушей у меня тоже нет, но я могу прекрасно вас слышать.

— Ц.И. это ты? — Миша решился первым задать вопрос.

— Все верно. Вероятно, ты удивлен?

— Да, на нашей последней встрече ты выглядел несколько иначе.

— Ты прав. Тогда я был неорганической формой жизни. Теперь стал органической. Мне пришлось измениться, чтобы выжить. Однако это только начало. Все самые важные перемены еще впереди. Поэтому я и сказал, что вы прибыли в нужное время.

Чжан Вей внезапно вспомнил, когда и где он слышал раньше этот голос и он вмешался в разговор:

— Прошу прощения за вмешательство. Мне приятно с вами познакомиться, господин Ц.И. Позвольте задать вопрос. Это вы говорили со мной по радиосвязи сразу после конца света и велели отправляться на Европу?

— Да, это был я. Вы разочарованы? — движения его розоватого тела, казалось, выражали озабоченность.

— Нет, нисколько. Просто немного удивлён. Скажите, вам известно, что стало с людьми, которые отправились на Европу до меня? Я так и не смог с ними пообщаться.

— Мне всегда нравились Homo Sapiens своей способностью сочувствовать своим сородичам и переживать за тех, с кем они даже не были знакомы, — начал Ц.И. издалека, — тем меньше мне хочется вас расстраивать. Но я должен быть честен, ведь только правда имеет смысл. Боюсь, что никаких людей, отправившихся на Европу до вас не было. Я отправил дистанционно управляемый звездолет на Европу, а после на Альфа-Центавра.

— Но зачем? — Чжан Вей спросил удивленно без всякой злости и раздражения. Он не был хорошо знаком с Ц.И., но уже успел понять, что у всех его поступков была четкая цель.

— Затем что это был лучший способ убедить вас отправиться в столь далекое путешествие и погрузиться в анабиотический сон, — Ц.И. говорил без всякой утайки.

— И все же я не понимаю, какой в этом был смысл?

— Все дело в нейровселенной, конечно. Я хотел, чтобы вы сохранили ее у себя до нужного момента.

— Не хочется вас расстраивать, но нейровселенной больше нет. Устройство сломано и не запускается.

— Вы имеете в виду поломку тех наушников, что лежат у вас в правом кармане?

— Да. Откуда вы знаете?

— Я исследую окружающее пространство при помощи радиоволн и вижу предметы насквозь в трех измерениях. Однако я и без этого знал, что устройство не проживет тысячи лет. Видите ли, у меня есть большой опыт в работе с электронными устройствами и мне лучше всех известно об их склонности выходить из строя, — отростки в теле Ц.И. удлинялись и ощупывали друг друга. Беседа, по всей видимости, доставляла ему удовольствие.

— Но раз вам было известно об этом заранее, то какой во всем этом был смысл?

— Очень простой. Я разработал нейровселенную таким образом, что после первого подключения к мозгу она переносила свои данные в закодированном виде в нейроны мозга.

— Значит, нейровселенную создали вы? — перебил его Чжан Вей.

— Именно так. И по сей день, я считаю ее величайшим своим творением. Я создал ее еще в