когда мы не ходили на пляж. Сначала я долго раскачивалась из стороны в сторону. Я упала трижды, а затем еще раз нарочно. После этого я все поняла, и несколько вечеров мы катались по рощам незадолго до заката.

Воздух был наполнен ароматами свежей лимонной цедры и чересчур спелых кроваво-красных апельсинов. Запахами воздух наполнялся вечером, как будто они держались за тепло, и после того, как пылающее солнце заходило, они насыщали воздух всевозможными ароматами. Иногда мы продолжали кататься даже после захода солнца, чтобы я могла затеряться среди упавших звезд.

Paradiso45. Я решила, что он существует, после того, как была настолько поглощена чем-то настолько совершенным, как простая поездка на велосипеде по дорогам, по бокам которых растут сотни фруктовых деревьев.

Каким добрым и прекрасным казался мир, когда дьявол спотыкался и отставал от тебя вместо того, чтобы следовать за тобой по пятам.

Иногда Капо ложился со мной в гамак, в котором я любила поспать в самое жаркое время дня. Огромная шляпа, которую я носила, защищала мои глаза от солнца, в то время как мое тело впитывало тепло. Капо читал мне стихи своего деда. Старик никогда этого не сделает сам. Он сказал, что если я захочу их прочесть, то мне от этого только радость, но он предпочитает сочинять истории или читать мне из книги другого автора.

Когда у деда были силы наслаждаться садом, Капо провожал его и садился рядом на деревянную скамью. Пока двое мужчин сидели рядом, я слушала, как Нонно говорит мне «подвинь этот туда, ему нужно больше солнца». «Подвинь вон тот, ему нужно куда меньше». «Подрежьте этот немного». «Отпусти его на некоторое время». «Ему нужно время, чтобы стать более диким».

Во время одного из наших визитов он сказал мне, что растения очень похожи на людей. Все они были такими разными, но в то же время — всем им нужно основание, чтобы расти, а без корней никто из них не сможет выжить. Сразу после того, как Нонно произнес эти слова, он стал искать Капо и обнаружил, что тот наблюдает за нами издалека.

— Он наслаждается твоей красотой, — сказал мне Нонно. — Он не считает, что заслуживает такого подарка.

Я поправила на голове широкополую шляпу и продолжила полив. Капо наслаждался моей красотой, а я растягивала момент, пока Капо наблюдал за нами. Даже несмотря на то, что мы проводили время порознь до свадьбы, я никогда не чувствовала, что Капо был слишком далеко. Я знала, что отчасти это связано с тем, что его дед умирает.

Я видела, как он смотрел на Нонно, когда думал, что Нонно не смотрит. Как будто Капо пытался впитать в себя воспоминания о нем, но он не хотел смотреть в лицо последним мгновениям, которые у него когда-либо были. Всякий раз, когда кто-нибудь говорил о том, как устал Нонно, или о том, что он побледнел, или о том, что он не так много ест, Капо отворачивался и отказывался слушать.

Может быть, семья видела что-то, чего не видела я. Сравнивая человека, которого я впервые встретила, с человеком, сидящим на скамейке с лицом, обращенным к мягким лучам солнца, я подумала, что он выглядит лучше. Он выглядел... довольным. Когда я впервые встретила его, я не чувствовала покоя, но тогда я этого не знала.

После того, как мы приехали, и особенно после нашей свадьбы, что-то в Нонно изменилось, что-то, что заставило меня снова почувствовать в нем жизнь, хотя все его врачи как один твердили, что он угасает.

Отвернувшись от растения, которое подрезала, я прищурилась от открывшегося передо мной зрелища.

Оба мужчины молча сидели рядом, наблюдая, как я ухаживаю за садом. Они молчали друг с другом. Что бы ни скрывал Капо, это беспокоило Нонно. Я думаю, Нонно знал, что Капо хочет сказать ему что-то, что он никогда не сможет сказать ему снова, но его отказ от ситуации остановливал его.

Я хотела сказать Капо, что, хотя я была девушкой с улицы и не имела большого опыта в жизни, я знала, что он не должен использовать свои слова, чтобы говорить со своим дедом, точно так же, как он сказал мне читать между строк и понимать что-то более глубокое в нем.

Поскольку Нонно всю жизнь работал со словами, он, казалось, понимал то, на что слова могли только намекать. Можно было бы найти более глубокие смыслы, если бы мы только открыли им наши сердца, а не глаза или уши.

Нонно желал, чтобы Капо был счастлив.

Капо хотел сказать деду все, что его сердце отказывалось говорить, но не мог: это означало бы конец. Поэтому Капо не находил радости ни в чем. Даже когда мы были близки, он скрывал свою боль.

Я знала, что Капо Маккиавелло не был хорошим парнем, но он был моим. Пока я жива, я буду женщиной, стоящей рядом с ним. Я сделаю все, чтобы заботиться о нем, как он заботился обо мне.

И тут меня осенила идея.

Ухмыляясь, я подняла шланг, проверяя давление воды. Мир стал розовым от заходящего солнца, и когда мягкий душ брызнул, это напомнило мне блестки, брошенные в воздух. Через секунду он осел на землю, как роса, и я сделал это снова.

Это зрелище привлекло внимание Нонно, но Капо наблюдал за людьми, работавшими в рощах, когда они приходили и уходили.

Нажав на ручку, я снова брызнула, и на этот раз брызги были больше похожи на пулю, выпущенную из пистолета.

— Точность, — прошептала я про себя. — Лучшая подруга девушки.

Затем я подняла шланг, нажала на спусковой крючок и обрызгала Капо струей прямо в лоб. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что я сделала. Капо моргнул, когда вода потекла по его носу, а затем его взгляд пересекся с моим. Прежде чем он успел пошевелиться, я выстрелила струей еще раз, и часть брызг попала в Нонно.

Старик уже буквально бился в истерике. Его смех заставил некоторых членов семьи собраться вокруг, и казалось, что они продолжали множиться. Все его дочери прикасались к нему, а он смеялся. Они тоже смеялись, выкрикивая насмешки.

Капо вскочил со своего места, когда я обрызгала его во второй раз, и, двигаясь, как волк на охоте, пытался отобрать у меня шланг. Я не сдамся без боя, и пока у него не будет оружия, я не отпущу спусковой крючок.

Я показала ему язык.

— Ты меня не поймаешь!

—