— Прекрасная леди, — вежливый голос Масаору вторгся в напряженную ситуацию, — прошу, простите нас за вопиющую наглость. Ничего дурного мы не хотели, уж поверьте.

— Призра-ак, — тянет Кумико, прищурив глаза, — ты занял это тело? Она пахнет слишком чудно для одержимой…

— Мы находимся во взаимовыгодном симбиозе, госпожа Кумико, — плавно пояснил дух.

— Нечасто такое встретишь… — кицунэ поджала пухлые губы и усмехнулась. — Знаешь, девочка, обычно сердца, подобные твоему, особенно вкусны… Жаль, что я не голодна.

Лиса сделала шаг назад, неспешно втягивая когти. Эрика, наконец, заново обрела возможность дышать, но все её внимание было сосредоточено на Кумико.

— Что же мне с вами делать? — игриво рассуждала невеста-ёкай. — Такая диковинка на моей свадьбе… Вы не могли пробраться без приглашения.

— Так и есть, госпожа, — осторожно ответил Масаору.

— Это все усложняет. — усмехнулась Кумико. — Смертные не должны вторгаться в скрытое демоническое измерение… Может, стоит её наказать?

— Пощадите на этот раз, молю, — упрашивал Масаору, — да и мы в долгу не останемся… Окажем любую услугу.

Рика неуверенно кивнула, от всей души надеясь на то, что «услуга» не обернется кровавым жертвоприношением. Ей бы не хотелось отказываться от собственной человечности в угоду выживанию…

Кумико нахмурилась. Алые хвосты по стенам мазнули, во взгляде вновь неуспокоенный гнев отразился.

— Вас ведь что-то гложет, — тихо проговорила Эрика, нервно потупит взор, — что-то из себя выводит… Верно?

— Запах… Если бы вы устранили присутствие этого с-существа… — глухо зарычала лиса.

Чёрные глаза её неудержимо сверкнули и кицунэ, неожиданно, улыбнулась:

— С другой стороны — почему бы и нет? Если справитесь, я никому не скажу о «лишних» гостях.

Резкая перемена настроения насторожила Рику. К счастью, переговоры с Кумико вёл всезнающий Масаору.

— О ком идёт речь, госпожа? — осведомился он. — Кто-то из гостей вам неприятен?

— У этого гостя нет права находиться на моём празднике, — отозвалась лисица, плавно вытаскивая из складок платья длинный складной веер, — точно также, как и у вас.

Эрика заметила, что веер у демоницы необычный: рисунок на нём сам собой двигался, будто проигрывая старую кассету. Девушка глаз не могла оторвать от него, пока Кумико не щёлкнула пальчиками под носом, сцепив коготки на подбородке Рики.

— То, что ты человек… Должно быть, можно считать благом. Твой дух-паразит, полагаю, не поймет, но мы-то с тобой знаем, верно, дитя? Мы знаем цену человеческой любви.

Лисий глас нежнее музыки и слаще мёда. Эрика чувствовала, что готова согласиться с любым утверждением кицунэ, даже самым абсурдным.

— Расскажите, пожалуйста, — покорно попросила Рика, идя на поводу у гипнотического порыва чувств.

Кумико развернула веер, и картинка на нём стала всеобъемлющей, карманный мир из потаённого выпуская. В том мире краски потускнели, люди носили простую одежду, а города напоминали хлипкие деревушки… Глубокая древность расстилалась перед взором и звучал в ней лишь чарующий голос демоницы.

— Человеческие мужчины во все времена были наивными и охочими до ласки… Мне так нравилось играть с ними, нравилось опутывать и извращать умы. Даже самый прославленный воин не устоит перед губительной нежностью красавицы.

Коварная демоница разливала густой чай по глиняным чашам и вместе с листьями в нём заваривалась кровь. Простой рыбак, опытный охотник, или жеманный аристократ — Кумико не щадила никого. Все они готовы были принести ей свои сердца на блюдечке, да только кицунэ лишь дурачилась.

Она заставляла их убивать друг друга, прятала пышные хвосты под длинными одеждами и цвела ярче алых роз. Чем больше её любили — тем сильнее колдовство, толкающее на безумства. Никто не замечал, что рядом с прелестницей течет кровавая река бесконечной агонии.

— Никаких клятв, никаких обетов… Вечный танец по чужим судьбам и море вырванных сердец. Я была так счастлива, дитя, словами это чувство не передать. Но однажды… Появился особенный человек.

Его черты проступали чернильными мазками на иллюзорной реальности веера. Эрика как наяву видела честного, порядочного парня с удивительно светлой душой. Единственный, кто не соблазнился чарами Кумико с первого взгляда.

— Не воин, не землепашец… Без богатства, славы и знатного рода. Всего лишь подмастерье из лавки зонтиков. Мне казалось это забавным. Нравилось дразнить его, наслаждаясь сиянием доброго сердца. Честность, которая ему вредила… Благородство, неотъемлемое и оттого удивительное.

Кицунэ приходила к нему во двор — и с губ её срывались сплошные насмешки. Чёрные глаза Кумико опаснее омута, да только подмастерье не сдавался. Знай себе: сидит, строгает зонтики… Один за другим.

— Он говорил, что даже самые злые слова от меня звучат слишком приятно для того, чтобы всерьез обижаться. Он рассказывал о своих неудачах и улыбался… Так ласково и безвинно. Ты знаешь, дитя, тот человек создал прекраснейший алый зонт, раскрасил его вручную и передал мне. Его искристые чувства… Могли спалить меня дотла.

Жестокосердные демоницы редко влюбляются в смертных по-настоящему. Но именно это случилось с прекрасной, желанной Кумико. Она обратила свой взор на простого подмастерье и стал он для неё особенным в подлунном мире.

— Я мечтала выйти за него замуж и подарить бессмертие. Разве не это счастье? Провести с возлюбленным долгие века, рука об руку… Тогда я не ведала истины: люди подчас намного коварнее демонов.

Поздней ночью взволнованная кицунэ ждала благоверного подле тёмного леса. Кумико желала покинуть город, в котором столько судеб загубила — и начать всё с чистого листа. Но вместо нежного свидания она получила разъяренных людей с горящими факелами наготове…

— Должно быть, я ослепла и поглупела, если столь легко доверилась человеку, — горькая улыбка исказила лицо лисицы, — и даже некогда чистосердечный мужчина выбрал путь предательства, отдав меня на растерзание обезумевшей толпе. Я помню голодных псов, которые не знали устали… Собственные сбитые в кровь ступни. И страх, животный страх, что смешивался с болью от колотых ран. Мне, великой демонической лисе… Оставалось лишь трусливо прятаться в грязной норе.

Кумико чудом сохранила свою жизнь, но чувства её умирали в тот самый миг. Из горла демоницы вырывались лишь тоскливые рыдания, полные невозможной печали. Подмастерье так и не появился. Напрасно она ждала его, напрасно надеялась на то, что он не предал… Слова о вечной любви оказались пустым