Шрифт:
Закладка:
– Вот, Б, видишь, – обрадовалась А, – Н говорит, что она со мной согласная! Лучше сама вниз прыгай, не иди против общества.
Тут Я встряла:
– Буквы, буквы, не ссорьтесь! Я вот стою себе с самого краешка, и то не ругаюсь…
Только А её и слушать не стала:
– А ты, Я, вообще последняя буква алфавита, твоё место с краю. Скажи спасибо, что тебя ещё терпят на этой вывеске – всё равно до тебя никто не дочитывает. Замолкни, когда старшие говорят!
Я и замолкла. Зато Б не выдержала:
– Ты бы, А, сама помолчала. Вот договорюсь с голубями, они тебе физиономию-то разукрасят!
– А я тогда, – говорит А, – на тебя докладную напишу директору бани, что ты тайком в окошки раздевалок подглядываешь. Он тебя сразу снимет, вот увидишь!
Разозлилась Б.
Тут как раз сильный ветер налетел. Н и Я, как всегда, друг за друга держатся – а Б с А друг другу больше руки не подают. Заскрежетало железо, болты полопались – пошатнулась Б. Полетела вниз, даже не скрипнула.
Не успела А позлорадствовать, как ветер и за неё принялся. Хотела Н её ухватить, но не удержала в одиночку – приналёг ветер, поднатужился да и скинул А с крыши вслед за Б.
Так и осталась на крыше не вывеска, а какая-то НЯ. Вскоре и её сняли, а потом и баню снесли.
Тут и сказке конец.
Жила-была девочка, и звали её – Вася. То есть полностью, конечно, Василиса, но Василиса – это же так длинно и неудобно! Вот все и привыкли, что она Вася, а иногда даже Васька. Только бабушка всегда девочку Василисой называла, а на родителей ругалась:
– Не было такого в наше время, чтобы девочки на Ваську откликались. Вы бы её ещё Мурзиком обозвали, изверги.
Вот как-то раз посмотрела Вася мультфильм, да не простой, а про привидений. Сначала-то вроде ничего, играла себе да ужинала, но вот ночью, когда все свет погасили и спать легли, стало девочке отчего-то страшно. Слышит Вася: что-то под кроватью скребётся и вроде как подвывает тихонько. Смотрит – ЧТО-ТО в тёмном углу за шкафом шевелится, и всё ближе, ближе… Вот сейчас протянется чёрная-пречёрная рука, схватит за горло – и поминай как звали!
Завизжала Вася, с кровати вскочила и к маме с папой в комнату кинулась. И про чёрную руку рассказала, и про призрак под кроватью. Мама Васю обняла, успокоила, а папа встал и свет в детской включил. И под кроватью ни единого призрака, и за шкафом никакой чёрной руки. А что кто-то выл – так это, может, собаки за окном, или соседи песню пели.
Погасили снова свет, легла Вася спать. А уснуть не может. Часа не прошло – снова к родителям прибежала. Успокоили её родители, ночник в детской зажгли – чтобы не страшно было. Только от ночника ещё хуже стало: тени везде, а в тенях что-то жуткое шевелится…
В общем, так до утра и пробегали.
На другой день объяснили Васе невыспавшиеся мама с папой, что и призраков никаких не бывает, и чёрная рука – выдумка. Вася, как девочка разумная и современная, конечно, с ними согласилась и обещала больше не бояться. Обрадовались мама с папой.
Вот сидит Вася в кухне, омлет ест. Тут из-за двери как высунется чья-то рука да как скажет замогильным голосом:
– Вася, Вася! Посмотри, это я, страшная Белая рука!
А Вася засмеялась и говорит:
– И вовсе не белая, а под ногтями местами даже чёрная.
Сконфузился папа и побежал свою руку под ногтями мыть. Зато мама с папой сразу поняли, что дочка у них на самом деле смелая и никаких привидений не боится.
За днём вечер пришёл, за вечером – ночь. А ночью пришли страхи. И как Вася их ни прогоняла, решили у неё остаться. Снова мама с папой не выспались.
– Надо что-то делать! – сказала утром мама.
– Надо, – согласился папа.
Позвал он Васю и говорит:
– Придётся мне, Василиса, открыть тебе СТРАШНУЮ ТАЙНУ.
Тут Вася сразу поняла, что дело серьёзное, раз папа её Василисой назвал. Видно, тайна и вправду тайная-претайная и страшная-престрашная. А папа усадил Васю к себе на колени и давай ей тихонько на ухо тайну рассказывать.
С тех пор Василиса перестала по ночам бояться. Зато каждый день стала у себя в комнате уборку делать, а когда в комнате совсем уж чисто – другие комнаты пылесосом пылесосить. Потому что привидения – они, конечно, в Васиной комнате водятся, и под кроватью, и за шкафом. Только Васе они совсем даже не страшны, потому что она теперь дружит с заколдованным драконом, который в кладовке под видом пылесоса живёт. А кто с драконом дружит, того привидения сами боятся – ему ведь что фантик с ковра запылесосить, что привидение из-под кровати – одно сплошное удовольствие.
Давным-давно это было. Жил в одном лесу разбойник. Не то чтобы страшный злодей, а так, обыкновенный. На лесных дорогах купцов грабил, прохожих да проезжих обирал. Совсем бедных, правда, не трогал – просто потому, что у них и взять-то нечего. Но уж если у богатых что забирал, раздавать бедным и не думал, в народные герои не метил. Да и какой из человека герой, если зовут его Роберт Водосвинка из деревни Заваль. Ну где вы видели героя с таким именем?
Ехала как-то раз через лес принцесса. Сама в карете, стража на конях. Вдруг в кустах у дороги кто-то как завоет по-волчьи – да так страшно, что кони перепугались и понесли кто куда. Карета с дороги слетела и между деревьями застряла, а охрану по всей округе раскидало: кого в овраг, кого в бурелом, а кого и в речку. Успокоили стражники коней, собрались к карете – глядь, а принцессы и след простыл. И сундучка с драгоценностями – тоже. Сунулись было стражники в лес, да след вскоре потеряли и ни с чем к королю воротились.
Хитрый разбойник сундучок в укромном месте закопал, а принцессу посреди леса в заброшенной башне запер. Принцесса была молодая, симпатичная – приглянулась она разбойнику. Начал Роберт за принцессой ухаживать: башню шелками-бархатами отделал, водопровод подвёл и канализацию, цветочки в палисаднике под окошком высадил, готовить научился не хуже королевского повара, а шить – лучше королевского портного. Всё для неё. Желаете бланманже откушать – пожалуйста! Хотите платье кисейное цвета индиго – ничего нет проще: скоро по нашему лесу турляндский посол проезжать будет, у него как раз тюрбан нужной расцветки. Изволите буфет красного дерева на резных ножках – так у местного графа буфет во дворце есть, а замков на дверях – считайте что нет.
Что только бедный влюблённый ни пробовал, а принцесса всё букой смотрит, разговаривать отказывается. Спеть бы ей серенаду под окошком, да вот беда – не было у Роберта Водосвинки ни слуха, ни голоса, ни балалайки самой завалящей. Вот и пошёл он, как привык, на большую дорогу – дай, думает, какого странствующего певца-менестреля поймаю и серенады петь заставлю.
