–Вы знаете, сколько это стоит, Лиз?– Келли-Энн покачала головой.– Это же тысяча, а то и полторы в месяц…

Тельма удивилась. У Топси и Гордона всегда водились деньги. Взять хотя бы гранитные столешницы за двадцать тысяч. Неужели что-то случилось?

–В любом случае уже поздно.– Келли-Энн откусила печенье с белым шоколадом.– Или совсем скоро будет поздно. На прошлой неделе, когда мне удалось забрать ее домой с автобусной остановки в половине одиннадцатого вечера, я подумала про себя: «Хватит».

–Дома престарелых бывают очень даже неплохими,– робко вставила Лиз.

–Более чем,– поддакнула Тельма, хотя сама избегала таких мест с едва ли не суеверным страхом. Келли-Энн с энтузиазмом кивнула, сделав еще один глоток кофе.

–У меня есть стопка брошюр. Целая стопка. Киновечера, свой парикмахер, маникюр, экскурсии. Признаюсь, дамы, я и сама не отказалась бы переехать в такой.– Она улыбнулась, но это была грустная, усталая улыбка.– Знаете, что самое ужасное во всем этом? Мама все понимает. Она чувствует, что что-то не так. И ненавидит это. Недавно она сказала: «Мне не нравится быть такой». А как я уже говорила, своих сил у меня не хватает.– Келли-Энн неподвижно смотрела на коричневую кофейную чашку. Лиз снова вспомнилось, как усыпили пони Маффина.

–Я должна защитить ее.– Голос Келли-Энн надломился.– Мне нужно защитить мою бедную старенькую маму.

И вот тогда-то Келли-Энн и рассказала Лиз и Тельме все о проклятых мошенниках.

С тех пор как Топси, по выражению Келли-Энн, «переехала в мир грез», она стала привлекать к себе все больше нежелательного внимания. Взять хотя бы ремонтника, которого Гордон нанял незадолго до смерти: не успели они оглянуться, как он выставил им счет на сотни фунтов за небольшой ремонт.

Или тех людей из Гейтсхеда, что постоянно звонили и донимали их вопросами о солнечных батареях. Или даже торговца из Райдейла, который почти еженедельно привозил огромные упаковки чая для завтрака и подарочные наборы. Не говоря уже о толпе компаний, высылающих товары по почте и забрасывающих Топси лотерейными предложениями и лавиной пластиковой дребедени (простите за выражение). Здесь гостьям продемонстрировали три огромных мешка с конфискованными письмами.

Однако это было не самое худшее. Далеко не самое.

За несколько месяцев до этого Топси позвонил человек с шотландским акцентом, представившийся сотрудником отдела по борьбе с мошенничеством из ее банка, «Роял Йорк». Звонок приняла Паула, и, узнав, что на самом деле говорит не с Топси, мужчина повесил трубку.

Но, по всей видимости, он перезвонил позже. Насколько Келли-Энн смогла выяснить, он сказал что-то о мошенничестве с ее сберегательным счетом, но Топси не должна была никому об этом говорить.

–Что она и сделала!– Келли-Энн внезапно хлопнула по столешнице коричневым кувшином «Хорнси Поттери» стакой силой, что зазвенели ключи от машины Тельмы.– Вот что обиднее всего. Молчала как проклятая рыба.

Насколько Келли-Энн могла судить, он перезванивал по меньшей мере дважды и говорил Топси, что для сохранности денег ей нужно перевести их на новый надежный счет.

Однако, несмотря на упорное молчание Топси, Келли-Энн догадалась, что что-то не так, и сама позвонила в банк. Наконец дозвонившись (после двадцати семи с половиной минут ожидания!) до какого-то человека с жизнерадостным голосом, который не смог, естественно, сообщить подробности, но зарегистрировал звонок и пообещал «разобраться».

Тем временем тот мужчина снова позвонил Топси, теперь уже со сложной серией инструкций.

–Как ей удалось, черт возьми, следовать им – настоящая загадка.– Келли-Энн порылась в сумочке и достала конверт, обещающий миссис Топси Джой из Рейнтона отпуск мечты, на обратной стороне которого было написано некогда уверенным, а теперь дрожащим почерком Топси: «Перевести платеж в банк ‘‘Роял Йорк’’ по реквизитам… если спросят, сказать, что за покупку недвижимости…»

–И она сделала это. Она, черт возьми, сделала это.– Голос женщины дрогнул, и Лиз инстинктивно сжала ее пухлую руку, унизанную кольцами, едва яркие слезы брызнули по розовым щекам, намочив платок Тельмы.

–Она пришла в банк – банк, в который она ходила годами,– и они позволили ей это сделать. Все ее сбережения – четыреста семьдесят пять тысяч – почти все, что у нее было. Все ушло.

–Так он был не из банка?– Лиз округлила рот от ужаса.

–Куда ему. Чертов мошенник… простите за выражение.

–И деньги исчезли?– спросила Тельма.

–Полностью,– сказала Келли-Энн с горечью.– Испарились. В мгновение ока. Моя бедная мама. Моя бедная, бедная мама.