такая уж и редкость, и с самого раннего детства я всегда выходила на поиски вместе с отцом и жителями деревни. Конечно, лет до десяти отец больше таскал меня на себе, - улыбнулась я своим воспоминаниям, как и Людмила, видимо, представляя себе эту картину, - но он у меня крупный и хлопот ему это не доставляло. Годам к четырнадцати я была уже полноправным членом добровольного поискового отряда, который собирался каждый раз, когда приходило известие о потерявшемся. Поиски по ночам проводились крайне редко, только в случае, когда на то была острая необходимость. Узнав, сколько времени прошло с начала поиска, я сочла ситуацию безотлагательной, - говорила я, глядя прямо на Максима, тот заерзал под мои взглядом, а отец семейства нахмурился, - и приняла решение не дожидаться утра. С собой у меня был фонарик и сменные батарейки, так что возвращаться в дом отца я не стала. Свои поиски я начала с места, куда, по словам людей из деревни, зашла девочка, - и тут же поправилась, мягко улыбаясь: - Оля. – Людмила посмотрела на меня с благодарностью: куда приятнее, когда о твоем ребенке не говорят, как о неодушевленном предмете. Это вселило надежду, что меня тот час не арестуют за подозрение в краже и я неторопливо продолжила: – Прочесывать лес в одиночку и ночью было невозможно, поиски можно было продолжать только осмысленные. Для этого требовалось понять или хотя бы предположить, что привлекло внимание Оли. То есть, установить причину, почему она побежала в лес без разрешения, не дожидаясь родителей или другого сопровождающего. И потом я нашла мухомор, – просто закончила я и замолчала.

- И чего? – подал голос Потапов и уставился на меня, а я посмотрела на Людмилу, которая прикрыла глаза и замолчала, покачивая головой и вытирая со щек слезы.

Мужчины перевели на нее взгляд, полный недоумения. Потапов на автомате погладил жену по плечу, призывая успокоиться.

- Господи, ну, конечно, - тихо сказала она и схватила меня за руки, не поднимаясь, - наверняка он был просто выдающихся размеров, да? – я кивнула, а она подняла взгляд на мужа, – Гриша, дорогой, Оленька просто помешена на этих грибах, тащит в дом все, что только сможет найти, с гордостью демонстрируя свои находки, – и ухмыльнулась, снова качая головой. – Я пыталась ей объяснить, что не все грибы можно брать, и только на участке, но разве маленькому ребенку можно рассказать обо всех опасностях? – она тяжело вздохнула и обратилась ко мне: – Но как Вы догадались?

- Больше ничего не было, - пожала я плечами, - а мне очень хотелось хоть за что-то зацепиться. И тут этот гриб, разрушенный, с огромной красной шляпкой, его и с дороги наверняка было видно. Я решила, что любознательному ребенку (а другой бы в лес не пошел), просто необходимо было проверить, что же там такое мелькает. Оля попыталась его сорвать, но он был гнилой внутри и рассыпался у нее в руках. Подозреваю, что в нем успело поселится много разной живности, которая начала расползаться и разлетаться в разные стороны. Она испугалась и кинулась куда глаза глядят.

- Но как Вы узнали, куда она побежала? – нахмурился Потапов.

- Знаете, я довольно долго ползала по лесу, выискивая следы, - резко ответила я, уже понимая, куда он клонит, - около четырех часов, если быть точной. Убежать далеко она не могла, ребенок все-таки, я нашла её всего в паре километров от дороги. Могу продемонстрировать Вам свои синие колени, если считаете нужным.

- Не нужно, – сурово сказал Макс, мои колени он помнил еще очень хорошо. И что они действительно похожи на один сплошной синяк, тоже. – Григорий Игнатьевич, рассказ Вас удовлетворил?

- Пожалуй, да, – поднялся он и протянул мне руку, – Василиса Михайловна, премного Вам благодарен. С Вашего позволения, я хотел бы отблагодарить Вас материально, я пришлю своего человека.

Я поморщилась и начала протестовать, но Людмила меня остановила, ласково взяв за руки:

- Пожалуйста, не отказывайтесь. Нам хочется сделать для Вас хоть что-нибудь, может быть, Вы приобретёте что-то действительно ценное для себя.

Вот бы она удивилась, узнав, что я приобрела на эти деньги. Да я сама бы удивилась, скажи мне кто об этом в тот момент.

Сцена затягивалась, и я кивнула, желая поскорее от них отделаться.

Потаповы вышли, а я вопросительно взглянула на Максима.

- Не смею задерживать, - сухо сказал он, глядя в стол и перебирая какие-то бумажки.

И снова было так забавно наблюдать за ним, что я не стала отказывать себе в удовольствии в сомнительной( для порядочной девушки) выходке. Подошла к двери и закрыла ее на ключ, торчавший в замке. Максим удивленно вскинул брови и сложил руки замком, наблюдая, как я, распустив волосы (а они у меня роскошные, до пояса), медленно начала раздеваться. Юбка уже была на полу, а он все сидел, сцепив зубы, но, когда я закончила с бельем, не выдержал и пошел ко мне.

- Что ж ты делаешь со мной, сучка ты наглая, - прошипел он, на ходу стаскивая с себя одежду. Я ухмыльнулась, ничуть не обидевшись, и повисла у него на шее.

В дверь уже несколько раз стучали, а мы все лежали на полу, на ворохе одежды, пока Максим наконец не поднялся, быстро одеваясь.

- Брысь отсюда, - кивнул он на дверь, - мне еще работать как-то надо.

- Чем не угодила? – спросила я, притворно надув губы и потягиваясь.

- Ух, бесстыжая, - замахнулся он в шутку. - Да понял я, понял, иди уже, смотреть на тебя спокойно не могу.

Я неторопливо оделась и расчесалась. Подошла к Максиму, шумно поцеловала его в губы, притянув за уши, и взяла со стола визитку. Под насмешливым взглядом пошла к двери, слегка покачивая бедрами, и, открыв ее, столкнулась нос к носу с Венечкой (называть его по имени-отчеству язык не поворачивался), который растерянно замер с занесенным кулаком.

- Отвезете меня обратно? – с утвердительной интонацией задала я вопрос и, не дожидаясь ответа, обернулась, подмигнула Максу, и пошла на выход из здания.

На следующий день я в задумчивости сидела в кресле перед камином, пила вино и рассматривала открытый тонкий дамский кейс, обтянутый красной лаковой кожей. Буквально час назад его доставил мне молодой человек в прикиде служащего похоронного бюро. Пачки денег лежали ровными рядами и радовали взор.