Шрифт:
Закладка:
«Что ж, — решил я. — Могу побыть и охранником. Пообщаюсь с женщинами, разведаю обстановку в государстве. Какой-никакой, но шаг вперёд».
В первый же день я победил четверых вышибал, двух разносчиц, что бросились одной из охранниц на помощь, и даже успокоил лёгким тычком хозяйку забегаловки.
Работу мне не предложили.
Это заставило задуматься.
Погрузившись в мысли, я бродил по городу. Ближе к вечеру заглянул в очередное кафе. Уже привычно поинтересовался у работавшей за стойкой женщины, как найти охранницу.
— Сама бы хотела её отыскать, — сказала барменша.
Она оказалась по совместительству ещё и хозяйкой заведения.
Я предложил ей свои услуги.
— А не боишься, девчушка, что моя бывшая работница вернётся и наваляет тебе по мордасам? Она здоровенная девица. Побольше, чем ты.
Я заверил, что подобного страха не испытываю. Сказал, что с удовольствием объясню своей предшественнице, почему она потеряла место, и как нужно правильно работать. И сделаю это, разумеется, за пределами заведения.
Думаю, именно эти мои слова и повлияли на решение барменши.
На работу она меня приняла. На следующий день не без удовольствия понаблюдала за моей беседой с её бывшей работницей — та всё же явилась и потребовал свою должность обратно. А потом хозяйка кафе в красках описала разносчицам, как я макнул своего оппонента лицом в лужу.
К тому времени я научился лихо мутузить женщин.
Чего, признаться, в прошлых жизнях не делал.
Добро пожаловать в новую реальность!
* * *
За десять дней работы на новой должности моя жизнь стала сытой и обыденной. В кафе я работал, жил, познавал мир, понемногу тратил запасы маны. Перекраивал своё тело.
А потом повстречал Мышку.
Глава 4
В ту ночь мне не спалось. Я сидел за столом в полутёмном зале, пил мерзкое пиво и размышлял о превратностях жизни. Прежде всего — пытался понять, как обойти ту преграду, что воздвиг этот мир между мной и местными женщинами. Пусть со стороны и выглядело так, словно я органично влился в местное общество. Но я-то понимал, что хочу в совсем иных «отношений».
Местные женщины не нуждались в мужчинах. Совсем.
Они не думали о мужиках, не упоминали тех в разговорах. Мужской анклав, что находился неподалёку от Оргоны, воспринимался женщинами, как клиника, где делали искусственное оплодотворение. Они даже не задумывались, кто там обитает, и как именно то самое оплодотворение происходит.
— Хочешь стать мамашей? — объясняла мне хозяйка кафе. — Оплати Совету налог. И отправляйся на эту… на «процедуру» в Мужскую крепость. Там уж — как повезёт. Можешь зачать дочку сразу. Но может случиться и выкидыш — если получится мужик: хрупкие они, не выносят нашу женскую силу. Или ты, девчуля, нуждаешься в деньгах? Тогда после «процедуры» поживи до родов подальше от других тёток; постарайся не психовать, сильно не радоваться и не рыдать. Родится мужчина — отдашь его в крепость, получишь неплохую премию. Я троих наклепала, пока копила на это кафе.
Слова «потомство» и «мужчина» для местных женщин не имели никакого отношения к словам «любовь» и «секс».
Хотя два последних понятия по вечерам, под выпивку упоминались часто. Вот только я уже который день обходился без них. И это при том, что моё появление в этом кафе не прошло незамеченным: одна из поварих пыталась ко мне подкатывать.
Я усмехнулся, представив, что позволю этой вполне симпатичной женщине запустить руку мне в штаны.
И услышал крик.
Тот раздался на улице. Но совсем близко.
Кричал ребёнок.
Я слез со стула, прошёл к окну, отодвинул штору.
Фонари в Оргоне были столь же редким явлением, как ночные патрули городской стражи. На счастье небо оказалось безоблачным. Света луны мне хватило, чтобы разглядеть у соседнего дома свору бездомных псов. Их в округе расплодилось немало.
А ещё увидел маленькую девочку в светлой похожей на пижаму одежде. Ребёнок стоял в окружении псов, прижимал к груди руки.
Пяти-шести летняя девочка ночью на безлюдной улице в окружении лохматых собак — картина напомнила мне о встречах с нежитью.
Я невольно взглянул на луну. Кровавого ореола вокруг неё не заметил. Снова опустил взгляд, увидел, что псы подбираются к ребёнку всё ближе.
Подумал, что именно таким способом нежить заманивает жертв в ловушку. Обычно он действует безотказно. Даже на бывшие воплощения зла.
Пробормотал: «Ладно».
Погрохотал запорами, снял со стены фонарь, распахнул дверь. Поморщился: к уже ставшему для меня привычным уличному аромату нечистот добавился запах псины. Я услышал звериное рычание. Шагнул за порог, зажёг светильник.
Готовился приголубить заклинанием любого, кто бросится в мою сторону: и пса, и нежить, и человека. Собаки и девочка среагировали на свет одинаково: обернулись. Стоявшие ко мне спиной псы отскочили в сторону. Рычание стихло. Фонарь в моей руке отразился в глазах зверей, осветил лицо девочки.
Я усмехнулся.
Подумал, что либо моё зрение ещё не пришло в норму, либо нежить в этом мире не такая, к какой я привык. Девочка выглядела обычным ребёнком: испуганным, с опухшими от слёз глазами и ободранной коленкой. И боялась меня не меньше, чем голодных псов.
— Пошли вон, — скомандовал я собакам.
Замахнулся фонарём.
Собаки поджали хвосты и рванули в разные стороны.
Не ожидал от них другой реакции: звери — не люди, они хорошо чувствуют, когда можно геройствовать, а когда лучше бежать без оглядки.
— Ты что тут делаешь? — спросил я у девочки.
— Не помню, — ответила та.
Говорила она громким шёпотом. Смотрела на меня снизу вверх, запрокинув голову.
— Где твоя мама? — спросил я.
Девочка задумалась. Словно попыталась решить: стоит ли мне доверять.
Шмыгнула носом, пожала плечами.
— Не знаю, — сказала она.
Опустила взгляд. Уставилась на свои босые ноги.
На беспризорницу эта мелкая точно не походила — скорее на лунатика. Да и жила где-то рядом: иначе вряд ли бы сумела дойти сюда без обуви, не испачкав до колен ноги.
— Ступай домой, — сказал я.
Девочка кивнула.
Я вернулся в кафе. Щёлкнул запорами. Резко выдохнул, избавляясь от задержавшихся в носу уличных запахов. Зевнул. Решил, что пора ложиться спать.
Но прежде чем отправиться к расстеленному на полу кухни тюфяку, я вновь шагнул
