Шрифт:
Закладка:
Педофил…льша явилась в кафе вечером. Предложила разносчице за девочку золотую монету. Однозначно — ушлёпок, пусть и женского пола!
Ночью, когда усыпил Мышку, я ворочался на своём ложе. Всё ещё жалел о том, что присутствие в зале посторонних помешало мне избавиться от извращенки. И превратить её никчёмную жизнь в ценную ману, которой у меня в запасе оставалось не так много.
Хорошее настроение мне вернули шорохи, что донеслись из зала.
Извращенка вернулась — вскрыла замок двери служебного хода…
Её высушенное заклинанием тело я отнёс в ближайший переулок. Бросил своре собак. Той самой, которой не досталась Мышка.
* * *
Мышка стала для меня обузой, когда я решил, что из Оргоны пора уходить.
Это случилось вчера. За пару часов до того, как Мышка нашла в зале карауку. Я беседовал с подвыпившими горожанками и вдруг осознал, что оставаться в кафе, в этом городе больше не хочу.
Провинциальный городишко дал мне всё, что мог.
Здесь стало скучно.
Я разобрался в мироустройстве. Послушал о законах местного общества. Понял, что в мелком городишке мне места нет — тесно и совсем не интересно.
Следовало бы просто встать и уйти. Отыскать экипаж, что следовал до столицы Кординии (благо деньги у меня были — заработанные не только честными способами). И уже через день-два я окунулся бы в совсем иную атмосферу: столичную.
Но я продолжал сидеть около барной стойки.
Мысленно укорял себя за глупость.
Улыбался собеседницам и думал о том, что если уйду, то в кафе останется Мышка — одна, не нужная никому. А это мне не нравилось — не мог такого допустить. Хоть я и не понимал, с чего вдруг меня теперь озаботила судьба маленькой девочки.
* * *
Я сидел на полу, рядом со спящей Мышкой. Перебирал струны карауки, наблюдал за тем, как мелкая шевелит во сне губами и морщит нос. И размышлял, как быть дальше.
Не тащить же мне Мышку следом за собой в столицу?!
* * *
Так и не придумал, как поступить с девчонкой.
Не нашёл оптимального решения.
А когда оно появилось, я ему не обрадовался.
Вечером, на следующий день после моего ночного выступления, в кафе вломились вооружённые клинками женщины, потребовали отдать им Мышку.
Глава 5
Они пришли, когда за окном уже стемнело. В зале почти не оставалось свободных мест. Гудели десятки голосов: посетительницы кафе силились перекричать друг друга.
Троица новичков не походила на завсегдатаев заведений, подобных нашему кафе. Я отметил неместный фасон их одежды, оружие в дорогих ножнах. Впереди шагала кудрявая женщина с воспалёнными глазами, обутая в запылённые красные сапоги. Пара спутниц отстала от неё на пол лошадиного корпуса; переступив порог, они поделили зал: взяли под прицел взгляда каждая свою половину.
На правом плече у всех троих я заметил одинаковые эмблемы — вставшего на задние лапы медведя. Герб боярского рода. У кудрявой медведь красовался на зелёном фоне, знак благородной — у двух других белые щиты «слуг».
Левое плечо слуг рода украшали скрещенные клинки. У благородной на плече я рассмотрел лишь один меч, но на фоне пламени. Меня уже просветили, что означают такие знаки — ранг бойца. Два клинка — у «старшей воительницы». Один меч с огнём — символ «воительницы-мага».
Отталкивая с пути подвыпивших горожанок, кудрявая подошла к барной стойке. Спутницы замерли за её спиной, держали руки у пояса, рядом с рукоятями мечей. Всем своим видом намекали, что ждут только повода, чтобы обнажить клинки и пустить их в дело.
— Где она? — спросила благородная.
Ударила ладонью по столешнице. Барная стойка заскрипела. Звякнули кружки.
«Крепкая у неё рука», — отметил я.
Придвинулся ближе к пришельцам. Занял удобное для рывка положение. Приготовился к тому, что внимание женщин вскоре переключится на меня: ведь это моя работа разбираться с буйными гостями.
— Кто вам нужен? — не поняла хозяйка кафе.
— Девочка семи лет, — сказала кудрявая. — Светловолосая. Её видели вчера тут, в этой харчевне. Моей слуге заявили, что она здесь живёт и работает.
Я в удивлении приподнял брови. Подобного поворота никак не ждал.
Вклинился в разговор, спросил:
— Кем вы ей приходитесь, госпожа?
Благородная смерила меня взглядом. Скривила губы. Я поймал себя на мысли, что её лицо кажется мне знакомым. Зелёные глаза, острый нос. Где я мог его видеть? Или это привет из прошлых жизней? Встречал похожую дамочку в одной из них?
В какой-то момент мне почудилось, что благородная меня ударит.
Но та сдержала свой порыв.
— Я её мать, — обронила она.
— Интересно девки пляшут, — сказал я. — Как докажешь?
— Что?! Мать моя женщина…
Кудрявая кивнула своим спутницам, обронила:
— Обыщите здесь всё!
«Старшие воительницы» не успели выполнить её распоряжение. Я не знал точно, на что они способны, но заклинание «паралич» на слуг боярского рода подействовало правильно, стандартно. Обе женщины молча повалились на пол.
Я скривился: педофилка хоть и заполнила мой резерв, но тратить ману на драку я считал расточительством.
Стала оседать и благородная: у неё с моей подачи отказали ноги.
Я подхватил её на руки.
Тяжёлая. Силёнок у меня пока маловато.
Усадил женщину на стул.
Та сжала мне плечо — сильно, словно пыталась раскрошить кости. Я высвободился из её рук — затрещала по швам рубаха. Шагнул назад — разорвал дистанцию.
— Посиди тут, — сказал я. — Подумай над своим поведением.
Кудрявая дёрнулась, но встать не смогла.
Испуга на её лице не заметил — только ярость.
— Ты понимаешь, с кем говоришь, простолюдинка? — спросила благородная.
Она смахнула со стола мою кружку.
Та отлетела к барной стойке. Не разбилась, покатилась по полу, расплескала воду.
Хозяйка кафе стояла с приоткрытым ртом, не шевелилась. Глазки барменши испугано расширились. Уверен: на неё я магию не тратил — скоро придёт в себя.
— Если бы понимал, то не спрашивал бы, — пробормотал я.
Сказал громко:
— Вижу, что вы девчонки непростые. Благородных кровей. Но… и что ты за зверь?
— Я боярыня! — прорычала кудрявая. — Верлая Силаева! Даже в этой вонючей дыре должны были слышать о нашей фамилии!
Она елозила на стуле, пыталась понять, что произошло с её ногами.
В зале воцарилось молчание.
Похоже, гости кафе услышали слова боярыни. Заинтересовались
