В глазах поплыло, а дыхание стало прерывистым. Но прежде чем Эни упала на пол, Саймон успел подхватить ее.

Их взгляды встретились, и Эни увидела в его глазах беспокойство.

— Я в порядке, — прошептала она, не желая привлекать чье-либо внимание. — Мне просто нужен свежий воздух.

Он кивнул и отпустил ее. Но не раньше, чем прошептал в ответ:

— Мы скоро поговорим, Энжел.

Перед Эни был не добрый незнакомец или обольстительный любовник. Это был другой человек — более решительный, немногословный.

Эни улыбнулась через силу и повернулась к Мире.

— Мне сегодня вечером немного нездоровится, вот и все, — сказала она, и слезы выступили у нее на глазах.

Радуясь, что сохранила самообладание, она ушла. Идя к двери, чувствовала пристальный взгляд Саймона В этот момент Эни приняла решение, что расскажет ему о Мире. Ей надоело, что проклятая Вселенная играет с ней в игры.

Она собиралась сказать Саймону правду — только потому, что он заслуживал все знать. И поскольку Эни хотела доверить ему секрет, не желала больше хранить его в одиночестве.

Саймон нашел Эни на террасе пару часов спустя. Смешно, что он провел последний час, разыскивая ее в каждом углу и закоулке огромного бунгало.

Он обменялся с братьями Рааваль лишь беглыми приветствиями — хотя именно ради этого они приехали сюда сегодня вечером.

Нелепо, что он так беспокоился о ней. У него из головы не шло ее лицо, когда она его заметила, и он не мог думать ни о чем другом. Смешно, что он оставил свою дочь в компании Зары и солгал, что ему нужен свежий воздух. Наверняка Зара в это не поверила.

Но он хотел поговорить со своей «Энжел».

«Мисс Эни Рааваль», — поправил он себя. Просто хотел заверить ее, что не причинит ей никакого вреда. Он хотел дать ей понять, что не желает продолжать их общение. Это были несколько мгновений безумия, с которыми покончено и которые больше никогда не повторятся. Его шаги по гладкому мраморному полу были бесшумными, но он увидел, как напряглись ее плечи.

Эни обернулась, ее движения были резкими, глаза покраснели, но она неотрывно смотрела на него.

— Тебе сейчас лучше? — спросил Саймон, остановившись в нескольких футах от нее.

Она удивленно уставилась на него, прежде чем попыталась улыбнуться.

— Ты должен перестать спрашивать меня об этом, Саймон. Прекрати… показывать мне свою заботу.

— Хорошо, мисс Рааваль, — торжественно произнес он и увидел, как расширились ее глаза. — Как только ты объяснишь мне, что с тобой не так.

Если бы она сказала, что с ней все в порядке, он кивнул бы, и все.

Но она этого не сделала. Возникла невыносимая пауза.

Впервые с тех пор, как Саймон вошел и увидел Эни, он абстрагировался от шока и других неприятных эмоций, постоянно преследовавших его, и попытался объективно взглянуть на загадку, которой оказалась Эни Рааваль.

Он не мог понять, что вызвало у нее такой шок. Когда сегодня увидел ее, она сидела на диване, скрестив ноги, и смеялась со своей семьей. Он не мог отвести от нее взгляда. И поэтому он увидел, как смех застыл, а на лице отразился шок, когда она заметила Миру. Но только когда увидела его позади Миры, шок превратился в панику. Как в тот день в отеле.

Так что же тогда ее испугало?

— Кто-то пытался навредить тебе в отеле? Этот человек сегодня тоже здесь?

Эни удивленно посмотрела на него и сказала:

— Нет. Ничего подобного.

— Что тогда, Энжел? — спросил Саймон требовательным тоном. — Что повергает тебя в такую ужасную панику? Ты говорила об этом кому-нибудь?

Она подняла голову:

— Нет. Потому что это не касается никого, кроме меня, — сказала она стальным тоном.

Он даже представить себе не мог, что она может так уверенно говорить.

Значит, что-то случилось тогда в отеле.

Саймон должен уйти, так подсказывало его чутье. Оставить наедине с ее загадочной проблемой. Это не его забота. Особенно теперь, когда Саймон знал, что она не была незнакомкой, которая исчезнет в ночи, как намекала. Теперь, когда он знал, что она была одним из столпов киноиндустрии со всеми ее связями и успешной карьерой.

Это была Эни Рааваль, сестра влиятельных и, по ее собственному признанию, слишком заботливых братьев. Кроме того, она была чересчур молодой для него.

Одной страстной встречи было более чем достаточно.

И все же Саймон остался стоять на месте.

— Даже твоих братьев? — спросил он насмешливо.

— Особенно их, — с пылом ответила она.

Он медленно направился к Эни, давая ей достаточно времени, чтобы ускользнуть.

Ее пальцы сжались, и она с вызовом повернула к нему лицо.

Саймон подошел к ней, но не коснулся. Просто находясь рядом с ней, вдыхал ее запах. Он понял, что она тоже почувствовала мгновенное притяжение.

— От чего ты отказалась столько лет назад?

— Кого ты оплакивал? — спросила Эни, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на него, обнажая шею, которую он хотел поцеловать.

— Рани, мою жену. Она погибла в автокатастрофе восемнадцать месяцев назад, — мягко сказал Саймон. — Теперь ответь на мой вопрос, Энжел. От чего ты отказалась?

Слезы скапливались в ее больших глазах, а губы дрожали.

— Тебе это не понравится.

— Но ты хочешь рассказать мне, — произнес он, идя на поводу у инстинкта. Теперь он мог видеть это по ее лицу — это как-то связано с ним. Неизбежность этого была написана на ее лице в тот момент, когда она увидела его сегодня вечером, и ее лицо побледнело.

Внезапно, когда она не стала отрицать этого, ему стало страшно. Ведь он собирался отступить, собирался уйти от этой женщины, которая уже заставила его вести себя так странно, когда она посмотрела на него снизу вверх.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке, и она резко вытерла ее.

— Я отказалась от своей новорожденной дочери тринадцать лет назад. Я… — Эни глубоко вздохнула, каким-то образом сдерживая громкие всхлипы, которые грозили разорвать ее на части. — Я никогда не думала, что увижу ее снова. Я даже не осознавала, пока не увидела ее четыре дня назад, что она все еще часть моего сердца. То, что я носила с собой эту любовь к ней, здесь. — Она прижала руку к груди.

Ее горе и откровение обрушились на него как удар. Он отступил назад, его мысли превратились в бессвязный хаос.

— Ты увидела Миру на репетиции.

Эни кивнула, ее грудь тяжело вздымалась, но она не плакала.

— Да. Эта отметина у нее над левой бровью… Я бы узнала ее во сне.