Шрифт:
Закладка:
Одни уже устраивались в купе, раскладывая свои манатки, другие неприкаянно слонялись в поисках свободных мест. Меня удивило, что в моем вагоне было так много семей с детьми, ведь это дорогущий первый класс. Видимо, все эти люди работают в Сити и загребают кучу денег, раз могут себе такое позволить. Поезд тронулся, и я вдруг испугалась. А что, если я села не на тот поезд? А может, стоило все же остаться дома, на своем диванчике перед телевизором, привычно страдая от скуки и зависти, что другие веселятся, в то время как я кукую одна? Нет, вы не подумайте, что я совсем уж затворница. Конечно, порой я выхожу «в свет», даже периодически посещаю разные вечерние курсы, и уж поверьте, такие подвиги даются мне нелегко. Я ходила на курсы по обивке и драпировке — полный провал, да еще тот жуткий поход на телестудию в программу «Сделай сам», где я пригвоздила себе степлером руку к стулу. Потом я записалась на курсы китайской кухни. В принципе, там было неплохо, если не считать, что группа состояла из жутких теток, готовых перегрызть друг другу глотки за ласковый взгляд нашего нервного педагога. А этот бедняжка больше интересовался единственным парнем в группе, и они славно ворковали над китайскими посудинами. После этого, стыдно признаться, я отправилась на курсы толкования китайской Книги Перемен. (Сама не знаю почему. Просто подумала — а вдруг пригодится.) Там я познакомилась с Гайей (настоящее имя Мери), веселой матерью-одиночкой, с тех пор мы иногда встречаемся, чтобы поболтать или сходить в кино, когда ей удается подкинуть ребенка няне.
Да, моя жизнь не отличалась особым разнообразием, но я к ней привыкла и не очень старалась что-либо изменить. Были у меня, конечно, старинные приятельницы, но они все давно обзавелись мужьями, расплодились и любят обсуждать со мной, сколько зубов прорезалось у их отпрысков или как храпят во сне их мужья.
Я еще раз напомнила себе, что должна быть готова к любым приключениям, раз уж приняла решение поехать в Корнуолл и справить Рождество со Стентонами. Винн-Фалькон-Стентонами — таково их полное родовое имя. Как заведенная я пыталась внушить себе, что должна веселиться, общаться и не стесняться.
Я смотрела в окно, разглядывая свое отражение в стекле, когда напротив меня плюхнулся запыхавшийся мужчина. Он был высок и черноволос, трехдневная щетина и черный кожаный плащ не вызывали ни малейшего доверия, как, впрочем, и абсолютно неуместные темные очки. Плюс ко всему он жадно хлюпал кока-колу из алюминиевой банки, бормоча себе под нос:
— Пузырьки и сахар, верная подмога от похмелья…
Где-то в недрах его длинного плаща зазвонил мобильник, парень кинул на меня извиняющийся взгляд и забубнил в телефон.
Ужасно трудно притвориться, будто тебе неинтересно, о чем говорит твой сосед, поэтому я схватила газету и, придав лицу безразличное выражение, уткнулась в страничку с театральными обзорами. Мужчина что-то успокаивающе бормотал в трубку. Наверняка с женщиной болтает, отметила я про себя.
Он рассеянно провел рукой по коротким волосам и заговорил громче:
— К тому же авиакомпания потеряла мой багаж, и он сейчас наверняка где-нибудь на пути в Стамбул. А у меня с собой только одна жалкая смена одежды. Я не смог взять в аренду машину и теперь трясусь в вонючем поезде. В это время года в стране никто не работает, так что уверяю тебя, ехать сюда не стоит. Как только закончится праздничный кавардак, я тебе перезвоню. Да. Да, конечно, перезвоню. Хотя, по-моему, мы уже сказали друг другу все, что могли, разве нет? Прощай.
Он отключился, а потом, к моему изумлению, встал, открыл окно и вышвырнул телефон. Видимо, я удивленно вскрикнула, потому что он посмотрел на меня и заявил:
— Клавдия и похмелье несовместимы. Я не спал всю ночь, так что один только звук ее голоса способен довести меня до самоубийства. А так я, по крайней мере, смогу поспать по дороге домой.
Он улыбнулся мне, и я, сама того не желая, улыбнулась в ответ.
Джики просунул лапки сквозь прутья корзины, пытаясь развязать веревочку на дверце.
— Господи, что там у вас? Руки как у старичка.
— Это обезьяна. Его зовут Джики.
Попутчик наклонился и с интересом заглянул в корзинку.
— Чушь, — сказал он.
— Что?
— Это не обезьяна, а мартышка. Жены древнеримских сенаторов любили держать мартышек в доме. Видимо, из-за знаменитой похотливости этих зверьков… При французском дворе они тоже были в чести.
Он широко зевнул, откинулся на спинку сиденья и укрылся плащом. Потом снял свои дурацкие темные очки, и я увидела, что глаза у него шоколадного цвета (впрочем, сейчас они были красные), в лучиках морщинок.
— Не могли бы вы оказать мне любезность и разбудить меня, когда мы прибудем в Бодмин? Мне просто необходимо поспать… — Он снова улыбнулся, закрыл глаза и вскоре уже тихо похрапывал.
Должна признаться, он меня жутко заинтриговал. Несомненно, таких красивых мужчин среди моих знакомых не водилось. И вот этот красавец сидит напротив меня, а впереди еще долгий путь (тогда я еще не знала, насколько долгий). И между прочим, собирается сойти на той же станции, что и я. Может, он даже знаком с Дэйви? Мы должны прибыть в Бодмин только к вечеру, неужели он собирается проспать всю дорогу? Я украдкой достала зеркальце и проверила, как выгляжу, потом подумала, какая же я все-таки дура, и убрала зеркало. Ну с чего, скажите, этот роскошный тип станет вообще иметь со мной дело? И тут же себя одернула: или я с ним.
Однако, видимо, все мы в душе романтики. А что может быть романтичнее знакомства с красавцем в поезде? Я всегда тайно сожалела о том, что больше не существует «Восточного экспресса», где можно встретить русского графа или румынского шпиона. Во время фильма «Короткая встреча»[4] я всегда плакала. А еще есть шикарный фильм с Марлен Дитрих, тот, где ее лицо прячется в глубокой тени от черной вуали, а она говорит голосом, полным печали и усталости: «В том, что меня прозвали Лили из Шанхая, повинен не один мужчина…» Ой, обожаю эту сцену!
Мой попутчик все спал, и я могла без помех рассмотреть его. Боже, какой красавец! Была в нем какая-то суровая, мужественная сексуальность, так что я
