(англ), – взмолился я, – возьми их.

   Я показал на груду сваленных безучастных тел. Он посмотрел куда я показал. Ехидно улыбнулся.

– С них больше не выпадают вещи (англ), – произнес здоровяк и схватил меня за руку.

– Почему (англ)? – быстро спросил я.

– Они без сознания, пустые мешки с костями, только на мясо и годятся (англ), – ответил он и поволок меня к выходу.

– Я верну им сознание, верну (англ), – взмолился я.

   Здоровяк остановился, поднял меня за одну руку себе перед глазами.

– Ты можешь их разбудить? (англ) – спросил он.

– Да (англ), – быстро закивал я. – Тогда не убьете меня?

   Здоровяк задумался.

– Хорошо, (англ) – ответил он, – но если не получится, то ты будешь долго умирать.

– Я разбужу, разбужу (англ), – пообещал я. – Только это не быстро, придется подождать.

– Сколько? (англ) – рыкнул здоровяк, явно недовольный отсрочкой.

– Не знаю (англ), – честно ответил я. – Постараюсь до утра кого-нибудь разбудить.

   Здоровяк недовольно посмотрел на меня, задумался.

– Ладно (англ), – сказал он и швырнул меня на груду сваленных тел.

   Я больно плюхнулся на самую верхушку тел и затем скатился с них.

   Здоровяк перед выходом еще раз глянул на меня, чему-то усмехнулся и вышел. Я услышал обрывки фраз, несколько недовольных голосов и затем толпа ушла. А я остался один на один со сваленными телами. Предстоит решить кого из них я готов выдать вместо себя.

– Поможешь? – спросил я у ростка.

   За ухом шевельнулся листик, я облегченно вздохнул. Посчитал умиротворенных, одиннадцать тел. Когда-то они были людьми, если ли среди них русскоговорящие не знаю. Имею ли я право разбудить кого-нибудь из них и отдать на растерзание вместо себя? Что-то мне подсказывает, что так поступать нельзя. Но все они преступники, правда как и я. И нас для того и засунули в этот мир, чтобы мы убивали друг друга. Вот только одно дело знать, а другое собственной рукой приводить приговор в действие. Вспомнил о супруге, дочке, они ждут меня, я обещал вернуться, а для этого я должен выжить, даже если и такой ценой.

   Решительно подошел к сваленным телам и стащил верхнее на землю, удобно лег рядом, чтобы один из листиков касался чужого тела.

   Ощутил знакомую невесомость, пространство без ограничений. И к моей радости сразу услышал тихую мелодию, осколок человека где-то рядом. Доверился чувству направления ростка и полетел на встречу мелодии.

   Не знаю сколько времени у меня заняли полеты за частями человеческого сознания, но практически собрал, как внезапно выпал из невесомости.

– Ну что? (англ) – рыкнуло мне в лицо пасть здоровяка.

   Я ощутил себя в воздухе, он сдавил мне горло. Попытался ответить, но вырвался лишь хрип. Он с раздражением швырнул на землю, понял, что так я не смогу ничего ответить. Я прокашлялся.

– Еще немного, он почти очнулся (англ), – быстро проговорил я.

– Сколько еще? (англ) – потребовал здоровяк.

– Не знаю точно (англ), – испуганно ответил я, – может час, может чуть больше.

   Здоровяк от злости со всей дури наступил мне на ногу. Раздался хруст костей, жгучая боль стегнула по всему телу, я взывал. Он наклонился и рывком оторвал перебитую часть ноги.

– Даю два часа, не больше (англ), – выплюнул слова здоровяк и ушел.

   Я схватился за ногу, влажной землей быстро заделал кровотечение. Через десять минут нога восстановилась. Ринулся к выбранному телу, довершить процесс пробуждения.

   Насколько смог ускорил полеты за частичками. Удалось собрать и я вновь выпал из невесомости. Испугался, что это уже за мной пришел здоровяк, но оказалось, что это человек проснулся, вот меня и выбросило. Я отполз от него в дальний угол. Увидел недалеко сидящего Раджу, он с удивлением уставился на меня, а когда человек зашевелился, то переключил внимание на него.

   Через десять минут пришел здоровяк, сразу заметил пробудившегося.

– Отлично (англ), – рявкнул он и подхватил несчастного человека.

   Он только пришел в себя, с ужасом посмотрел на два столба, осмотрел загон и тут вошел здоровяк. Несчастный закричал так, что у меня чуть сердце не остановилось. Здоровяк от его возгласа еще больше улыбнулся и схватил того за ногу, вынес на улицу.

   На этот раз я не стал наблюдать за казнью. Душераздирающие крики заставляли меня метаться по загону от безысходности. Лишь, когда человек умер, я ощутил легкое облегчение. Среди праздной толпы раздался радостный вопль, удалось разобрать, что им выпало какое-то кольцо.

   Через пять минут дверь в загон открылась и на пороге возник весь забрызганный кровью здоровяк. Быстро поймал за ногу Раджу, тот заорал, но здоровяк на это не обратил никакого внимания. На выходе повернулся в мою сторону и произнес:

– Буду следующего, а иначе пойдешь ты, (англ).

   Я вздрогнул. Дверь в загон закрылась и я услышал довольный рев толпы. Решил, что лучше буду собирать куски сознания, чем слушать душераздирающие вопли моего спутника. Скатил очередное тело сверху, лег удобно рядом и положил на него руку, чтобы листочек касался кожи несчастного.

   Я вынырнул из невесомости, разбуженный пошевелился. Я отполз в дальний угол. Росток намекнул, что он хочет есть. Но не кусать же человека, как эти каннибалы. Осмотрелся и заметил потеки воды на стене частокола, что ближе всего к водопаду, прислонился к одному из ручейков и ладошками направил воду в рот. Через пятнадцать минут шкала сытости заполнилась до ста процентов.

   Минут через тридцать в загон забросили Раджу, очевидно появился на территории поселка. А еще через два часа и первого пробужденного. Охранник довольно глянул на нового проснувшегося, ухмыльнулся и закрыл дверь. Раджу также заметил очередного проснувшегося и посмотрел как на предателя. Я отвел взгляд. Самому от себя противно, но я обещал родным и не преступнику меня осуждать.

   Прошло две недели. Радости поселенцев не было предела, все безнадежные тела очнулись. Далеко не каждый день, но часто выпадали вещи из тел жертв. Каждый день я вынужден был слушать душераздирающие крики расчленяемых. Не думаю, что сам смог бы пережить столько пыток, когда отрывают руки и ноги. Одно дело в пылу битвы с монстрами, а когда каждый день людьми, то это совершенно по-другому.

   Каждый день забирали по двоих и если кто-нибудь из очнувшихся вновь становился умиротворенным, то его тело кидали в мой угол. Проснувшиеся присоединились к Раджу и обитали на противоположной стороне загона, люто ненавидя меня. Все достаточно быстро разобрались кто к чему. К моему удивлению никто даже ни разу не попытался на меня напасть. Я по собственной воле стал изгоем среди пленников.

   Открылась дверца загона, зашел здоровяк и кинул ко мне