— Значит, наш дед опять к нам собирается? — раздумчиво произнес Кадар.

— Собирается, только врачи будто не разрешают…

— А нам говорил, что поедет в бригаду Орана, к внучке…

— Чай готов, всем налила, будьте к столу, — позвала Капа и принялась переворачивать в котле мясо.

— Смотри, Капа, не перевари, — предупредил Кадар. Похоже, что новость о деде Семене не пришлась ему по душе. Чувствовалась какая-то перемена в его настроении, настороженность, что ли…

Все придвинулись к заставленному едой низкому столику. За день Гена сильно проголодался, но первым делом все же принялся за чай. Что может сравниться в тайге или тундре с горячим чаем! Гена чувствовал, как живительное тепло разливается по всему телу. Не заметил, как опорожнил два стакана. В палатке стало тихо. Слышно было, как все сосредоточенно и с шумом тянули чай. Гена неожиданно для себя обнаружил, что все незаметно следят за ним. Сам он тоже мельком окинул всех взглядом. Да, точно. Казалось, все внимание сосредоточено на еде, но краем глаза каждый наблюдал за ним. Капа сняла с печки кипящий котел с мясом, ароматный запах которого давно наполнял палатку. Быстро разложила дымящиеся паром куски на большой эмалированный поднос и поставила посреди стола. Гена, стараясь не задеть никого из сидящих за столом, молча вышел. Все выразительно взглянули друг на друга. Вскоре он вернулся и поставил на стол бутылку.

— Э-э… — прокатился по палатке возглас одобрения.

— Чего сидите, ешьте, — сказала Капа.

Мясо было вкусное. «Сохатина. Видно, самку подбили», — подумал Гена, беря с подноса здоровенный кусок.

Лица оленеводов лоснились от пота и растекавшегося по подбородкам жира.

Кадар открыл дверцу печки и чуть плеснул туда из бутылки. Ярко вспыхнуло синеватое пламя, норовя вырваться наружу.

— Смотри, как он обрадовался-то! — одобрительно отозвался Нюку.

Эвены в большинстве своем несуеверны. Но дух огня почитают. После удачной охоты или перед выездом на охоту, перед дальней дорогой или при встрече с гостем — первый дар огню. Есть спиртное — значит, и ему поднеси. Нет — дай кусок жира. А нет его, сойдет и табак. Или щепотка чаю.

— Значит, работать приехал? Хорошо, хорошо… Нам люди нужны… — Кадар пристально посмотрел на Гену. — А в поселке-то что не сиделось? Или деньги понадобились? На оленину потянуло?

— Нет. При чем тут деньги? Я давно к оленям хотел. У меня ж диплом…

— Ну, ладно, — вдруг резко оборвал его бригадир. — Приехал — и хорошо! У нас тут волков пропасть… Не знаем, как и отбиться…

Посидели еще немного. Потом Нюку спросил:

— Спать-то, наверное, будешь в моей палатке?

— А как же, Нюку, — поспешил откликнуться Гена, поднимаясь вслед за ним и Кешей. После сытной еды и чая слипались глаза, хотелось поскорее лечь и уснуть.

— Холодно ночью. Возьмите у нас шкуры на подстилку, — предложил Кадар. — Дай им, Капа.

…Гена расположился в палатке Нюку. Несмотря на усталость, спалось неважно. Под ватным одеялом было холодно. Хорошо, что снизу не продувало: Кадар дал подстелить несколько оленьих шкур. Ночью Нюку подкладывал в печку дрова. Без такой заботы, пожалуй, было бы еще хуже. Вдруг одолело сомнение: сможет ли он завтра работать наравне со всеми? Не окажется ли и в самом деле для бригады обузой? Диплом дипломом, а в тайге-то он по-настоящему давно не бывал. Может, как и Степан, не вынесет здешней жизни? И все-таки: почему он отказался работать? Надо будет расспросить Кешку…

Утром Гена обнаружил в углу палатки кипу помятых журналов и несколько книг.

— Степкино богатство, — уважительно заметил Нюку.

— А почему оставил? — спросил Гена, перебирая книги.

— Кешке велел передать.

— Это хорошо. Книги нужны.

— Степка, бывало, как прочтет какую книгу, так мне рассказывает, — мягкая улыбка тронула морщинистое лицо Нюку. — Интересно с ним было, со Степкой-то…

Позавтракали у Кеши. Решили, что столоваться Гена будет у него. Вообще-то так и положено, Кэтии готовит на всех.

— Книги есть? Читаете? — спросил за чаем Гена.

— Какое там чтение! За день так намотаешься — не до книг, — махнул рукой Кеша.

— А ты, Кэтии?

— Целый день не отхожу от печки: то чай кипятить надо, то мясо варю. А кто будет шить, если я с книжкой в руках засяду? — скороговоркой выпалила Кэтии.

— Кеша, ты в школе же много читал. Больше нас всех. Помнишь, даже на уроках ухитрялся?

— А… — Кешка снова махнул рукой и виновато улыбнулся. — Утром олени, днем олени, вечером олени… когда читать-то? Поживешь — сам увидишь…

— Даже во сне олени снятся, — поддержала Кэтии мужа.

— Вот тебе и книга — оленьи хвосты, — засмеялся Кеша.

— Нет, я не согласен, — Гена не принял шутку, — как бы там ни было, а читать надо! Так жить нельзя!

— Это у вас в поселке, может, нельзя. А у нас тут, друг Гена, можно. Не до книг нам. Поработаешь в стаде с полгодика, совсем по-другому заговоришь, — нахмурился Кеша.

— Может, и ты пойдешь по той же тропе, что и Степан, — добавила Кэтии.

— По какой тропе? — недоуменно спросил Гена, всматриваясь в тонкое бледное лицо женщины. Темные глаза ее, опушенные длинными ресницами, лукаво заблестели.

— С Кадаром он все спорил насчет книг, — доверительно сообщила она.

— Да?! — еще больше удивился Гена. — Спорили о прочитанном? Это же здорово…

— Нет, ты не так понял, — усмехнулась Кэтии. — Кадару не нравилось, что Степа читал книги. Читай, говорит, когда пойдешь в отпуск.

— Значит, вы выполняете указание бригадира? — с явным сарказмом спросил Гена.

— Нет-нет, я сам от книг отвык, — поспешно ответил Кеша. — Кадар тут ни при чем…

День прошел как-то незаметно. С утра выехали к оленям. Они вновь разбрелись небольшими косяками по горным склонам.

— Волки опять приходили, — со злостью проговорил Кадар и сплюнул сквозь стиснутые зубы на снег.

— Начнем потихоньку собирать, — предложил Нюку, закуривая папиросу.

— Вы вдвоем с Кешей поезжайте вон на те сопки, Нюку, — Кадар палкой показал в сторону видневшихся в отдалении невысоких гор, за которыми только что скрылись олени.

— Раскидали, сволочи, стадо, бегай теперь за ним, — буркнул Кеша и первым тронул своего ездового.

— А мы, Гена, поднимаемся сюда, — Кадар кивнул влево, где высился затяжной лесистый склон. Гена запрокинул голову, но за густым лесом вершины горы не увидел.

Утром Кадар выделил новому пастуху четырех ездовых. Нашлось для него и седло. Правда, старое, латаное-перелатанное.

— Сойдет пока. Надо бы подогнать, но руки все не доходят, — сказал бригадир, видя, с каким недоверием осматривает Гена седло, поворачивая его так и сяк… «Степкино, однако, наследство мне достается», — подумал он. Бригадир сказал, что упряжных выделит ему из основного стада, а пока одолжил из своих одного и