Конечно, одними уговорами не обошлось; я не пожалел для Каннибаловны ни весомой прибавки к окладу, ни нового кабинета с панорамным окном на Москва-реку — мы как раз в очередной раз расширились и арендовали новое крыло бизнес-центра. Каннибаловна абсолютно того стоила. При ней кадровые вопросы решались по щелчку: нужные люди находились, ненужные без шума и пыли уходили по собственному, все более-менее понимали свои задачи и справлялись с ними приемлемо. Смотрелось это так, будто Каннибаловна днями напролет гоняет чаи и сидит на дамских форумах, а процессы текут сами собой. Казалось бы, что тут сложного, любой справится; но я знал, что именно руководители, при которых деятельность их службы кажется элементарным делом, а то и вовсе не видна — на вес золота.

Не знаю, чем Оля убедила Каннибаловну предпочесть наш куцый «Натив» газовому гиганту; скорее всего, убедительно продемонстрировала, что не намерена лезть в ее епархию и вообще доставлять проблемы.

Но я знал, что рано или поздно проблемы будут. И вот одна из них, в лице кляузника Смирнова, добралась до Оли.

— Он пишет, мы обещаем одни тарифы, а платим по совсем другим. Не принимаем работу, потому что задним числом изменили инструкцию. Не оплачиваем отпуск и не помогаем сотруднику, когда он болеет.

— Оля, — вздохнул я. — Пожалуйста, не поднимай бурю в стакане. Видишь ли, этот Смирнов — он не совсем сотрудник. Он не в штате, работает сдельно.

— Но ведь уже три года! Так разве можно?

— Мы никогда ему не обещали позицию в штате. Предупреждали, что нагрузка неравномерная. Но мы всегда платим, как договаривались — за работу без ошибок, конечно. С инструкцией он, наверно, сам напутал, они сложные для некоторых заданий. Что поделать, простые вещи нейросетка давно умеет, теперь ее нужно учить такому, что не всякий человек может.

Оля мило краснела, когда волновалась. Хорошо, что она перестала носить эти нелепые деловые костюмы. Джинсы, мягкий пиджак, водолазка и замшевые кеды идут ей куда больше.

— Но так же нельзя! У нас социальная ответственность в корпоративных ценностях, а мы так обращаемся с людьми, которые у нас работают… Почему мы не берем Смирнова в штат?

— Нет ни необходимости, ни возможности.

— И зарплата маленькая совсем, и не растет, а у него же семья…

Я закатил глаза — черт, похоже, это входит в привычку. Зарплаты внештатников были моей давней головной болью. Я из кожи вон лез, чтобы они были ну хоть на что-то похожи. А тут является барыня и изволит нас порицать…

— Олечка, — проникновенно начал я. — Ты не представляешь, как мне хотелось бы, чтобы за простые и понятные задания стабильно платили приличные деньги. Да еще на свободном графике, без обязательств и нервотрепки… Да я бы сам ломанулся на такую работу прямо сейчас, волосы назад! Но «Натив» разорится, если мы будем всем много платить. Сама подумай, ничего сложного этот Смирнов не делает. Если ему работа так не нравится, давно уволился бы! Его никто не держит. Не наша проблема, что он такой невостребованный рынком.

Олин телефон мелодично тренькнул. Она поспешно достала его и, не глядя, смахнула сообщение, но я успел заметить черно-белое фото бородатого мужика на заставке. Не тот растиражированный на миллионе футболок романтический образ с развевающимися кудрями, узнаваемый влет. Здесь команданте Че более взрослый, серьезный и вовсе не умопомрачительно красивый. Надо интересоваться историей революций, чтобы его опознать.

Так что же, значит, наша жена олигарха носит портрет борца за права трудящихся на заставке дорогущего телефончика? Мечтает о социальной справедливости по дороге с шоппинга на СПА?

— Почему мы не можем принять Смирнова в штат?

— Пока находятся желающие заниматься разметкой на наших условиях, это невыгодно. Да и место в штате еще ничего не гарантирует. Ты считаешь, у нас плохие условия? — я заметил, что повысил голос, и заставил себя улыбнуться. — Вот что. Аська из продаж заболела, вместо нее кто-то другой должен выехать к одному тут клиенту, но давай-ка мы с тобой скатаемся. Я там не был сам, но слышал кое-что об этой конторе. Посмотришь, что такое настоящая эксплуатация человека человеком.

* * *

— Сейчас-сейчас доложу Антонине Марковне! Проходите! — суетилась секретарша, поправляя пергидрольные кудряшки. Выглядела она жалко: дешманские шмотки с рынка с претензией на деловой стиль. В толстовке и джинсах смотрелась бы куда лучше.

Найти Антонину Марковну оказалось нетрудно — над опен-спейсом разносился визгливый рев:

— Это твоя ответственность — следить, чтобы они работали! У этой кобылы пятьдесят звонков за день, у того барана и вовсе тридцать шесть! Продажи нулевые! А сама в отпуск намылилась, индюшка! Когда, через неделю? Хрен тебе, а не отпуск!

— Но я уже путевку взяла… — послышался ответный лепет.

— Сдавай. Не смогла обучить стажеров в рабочее время — займешься ими в отпуске!

Мы проследовали в направлении ора мимо привычно втянувших головы в плечи сотрудников.

— Антонина Марковна, тут… — начала было секретарша.

— Светка, погоди, не лезь ты! Не видишь, я занята! Ещё одна чушка тупая на мою голову! — директриса увидела нас и мгновенно сменила тон. — Ой, здравствуйте! Извините, у нас рабочий момент тут… Пройдемте в мой кабинет! Светочка, принеси чаю.

В кабинете Антонины Марковны было не по-офисному уютно: изобилие зелени, розовые занавески, симпатичные пуфики. Пухлыми пальцами, унизанными золотыми кольцами, она поправила элегантную причёску и улыбнулась, хотя лоб и глаза остались неподвижными. Как и многие дамы за полтос, она игралась с ботоксом и проиграла.

— Какую продукцию вы собираетесь рекламировать? — спросила Оля.

— Продукцию? — удивилась Антонина Марковна. — Вы не в курсе, новенькая, наверно? Наша продукция поставляется предприятиям и в широкой рекламе не нуждается… Нет, мне нужны сотрудники.

— У вас не хватает сотрудников? — Оля не смогла скрыть удивление, губы ее округлились. В опен-спейсе, через который мы только что прошли, сидело человек сорок, не меньше.

— Текучка… — неопределенно повела рукой Антонина Марковна. — Люди так неблагодарны. Только обучишь их всему, сразу уходят… А ведь у нас прекрасные условия! Опыт, образование — ничего не требуем. Принимаем и молодежь, и пенсионеров. Важна только готовность трудиться с полной отдачей. Оформление по ТК, белый оклад… небольшой, конечно, но реальные заработки зависят от эффективности сотрудника. Мы ищем тех, кто готов взять свою жизнь в собственные руки!

— Превосходно! — я широко улыбнулся. — Давайте же обсудим стратегию кампании, выберем площадки…

На самом деле, конечно, такие рекрутинговые кампании велись по одному шаблону, запускаемому в два клика. Но чтобы потрафить чувству собственной важности клиента, с ним на серьезных щах обсуждали целевую аудиторию, конверсии, таргетинг — короче, закидывали умными словами, которых он не понимал. И тем создавали ощущение, что новейшие технологии откроют его бизнесу волшебные перспективы. Это чувство и было по существу главным нашим товаром, потому часовая беседа входила в пакет услуг.

* * *

Антонина Марковна любезно проводила нас к выходу. Пока мы ждали лифта, донеслась новая порция воплей: кто-то из сотрудников осмелился ходить по офису. Людям, взявшим свою жизнь в собственные руки, не разрешалось здесь в рабочее время вставать со стула.

— Ужас какой! — Оля передернула плечами, заходя в лифт. — Как они это только терпят?

— А куда деваться без образования и опыта? — криво усмехнулся я. — Только в такие вот шараги на холодные звонки…

— Какая вообще польза от таких сотрудников? Продажи — это же искусство… Что могут продать забитые люди? Чем эта контора вообще торгует?

— Сырьем вроде, для косметической промышленности. Старый добрый китайский прием: название фирмы отличается от известного бренда на одну букву. Зато дешево… ну или дорого, если с хорошим откатом. Если горе-продажник за месяц найдет хоть одного клиента, уже принесет прибыль.

— Теперь только в Европе косметику буду заказывать, — поморщилась Оля. — Но почему они не жалуются в трудовую инспекцию, раз оформлены в штат?

— Пожалуются — останутся с символической белой зарплатой. Все по закону, трудовая возразить не сможет.

— Почему люди идут на такие условия?

— На серую зарплату-то? Как правило из-за кредитов, если их уже взыскивают по исполнительному листу.

Мы вышли на улицу. Оля закурила, стряхивая пепел в высокую блестящую урну.

— Ну все равно… чего она орет на них так, эта Антонина? Ей лечиться надо…

— Ей-то, может, и надо. Но вообще это работающая методика. Побольше агрессии, придирок по мелочам, непредсказуемого изменения правил… Забитые измотанные люди меньше думают о смене работы или там, не дай бог, о своих правах. Доползти бы до дивана