Шрифт:
Закладка:
Потом умерла моя бабушка, и мы переехали в ее подмосковную квартиру. До работы оттуда было ехать два часа в одну сторону. Можно было устроиться и поближе, в райцентре, но мы понимали, что настоящих перспектив там нет. Впрочем, тогда сил хватало на все: и на работу, и на учебу, и на секс каждую ночь. И, конечно же, на первые ссоры, куда без них. Ругались мы так же бурно, как трахались: Катька рыдала, я уходил в ночь, хлопая дверью. Но больше чем на пару часов нас тогда не хватало — притяжение молодых здоровых тел брало свое, и примирение завершалось на стареньком продавленном диванчике.
Когда тест показал две полоски, Катька светилась от счастья. Нам едва стукнуло двадцать четыре, мы были бедны и много работали, но все это вообще не казалось препятствием. Просто наша любовь получила естественное продолжение, и мы были готовы всё преодолеть, лишь бы его реализовать. Но случился выкидыш, свет внутри Кати погас — и, кажется, так никогда и не загорелся снова.
Беременность сделалась ее идеей-фикс. Первая-то была случайностью, Катька просто забыла принять таблетку; но теперь она подошла к вопросу со всей ответственностью. Поставила меня перед фактом, что ради будущего ребенка мы переходим на здоровый образ жизни. Мы и прежде не курили и почти не пили, теперь же вместо картошки со свининой на столе воцарились некрахмалистые овощи, белое мясо и какая-то невероятно полезная зеленая дрянь, которую я всякий раз старался втихаря сбросить с тарелки в мусорку. Но и через год желанная беременность не наступила. Катька прошерстила женские форумы и постановила: сексом мы теперь занимаемся строго в овуляцию, а в остальное время мне надлежит воздерживаться даже от мастурбации. Мои попытки предложить другое решение были бескомпромиссно отвергнуты. С Катькой вообще сложно стало разговаривать, она быстро переходила на крик, а там и на визг.
Моя жизнь превратилась в тоскливый кошмар. Рядом была женщина, которую я безумно хотел, но секс теперь происходил строго по графику. К моему стыду, в таком режиме я не всегда оказывался состоятелен, что вызывало упреки и новые скандалы. Впрочем, повод для сцены мог быть уже любой: я задержался на работе, не доел ужасно полезный ужин, думаю о чем-то своем… Мы стали позорно напоминать супружескую пару из тупых анекдотов. Однажды Катька накинулась на меня с кулаками за то, что я не успел собрать какой-то дурацкий шкафчик к тому сроку, который она считала правильным.
Как-то само собой получилось, что студенческие друзья перестали навещать нас и зазывать на тусовки; ну, у всех своя жизнь… Да и сами мы потеряли вкус к вылазкам на природу или в театр. Хотя стали прилично зарабатывать и сняли квартиру ближе к работе, быт затягивал все сильнее, и по выходным если чего и хотелось, то разве что лежать на диване или резаться в онлайн-игры. Тогда я много играл, это стало почти зависимостью, которая после развода прошла сама собой — просто потерял к играм интерес.
Я все терпел, ведь я любил Катьку и понимал, что она тяжело переживает потерю первой беременности. Конечно же, я хотел ребенка от нее, но ведь ребенок не существовал пока даже в виде двух слившихся клеток, а вот вполне реальный муж для Катьки словно бы существовать перестал. Я вяло надеялся, что со временем все как-то устаканится. Но прошло три года, и становилось только хуже. Мы теряли друг друга.
Последней каплей стала безобразная уличная сцена. Я помог выйти из автобуса женщине с коляской — даже не молоденькой красотке, а бабуле, измотанной вертлявым внуком. Катька принялась орать на меня прямо на улице, под злорадными взглядами прохожих. Она кричала, чтобы я не смел, что она не станет этого терпеть, что раз у меня семья, то все мои силы должны тратиться на семью, а не на посторонних! В этот момент я с некоторым даже облегчением понял, что просто проиграл эту войну; сказал, что раз так, то я, видимо, не готов к семейной жизни. Повернулся и ушел, оставив перекошенную Катьку на тротуаре одну.
Откуда взялся этот монстр, когда он поглотил смешливую девушку, которую я любил, и почему я не заметил, как это произошло?
Когда мы шли разводиться, я вспомнил скандальную парочку, встреченную в день свадьбы, и наше обещание никогда ей не уподобляться. Не знаю, думала ли о них в тот момент Катька.
И вряд ли когда-нибудь узнаю.
Глава 8
Разве ты не хочешь накормить своих детей?
Апрель 2019 года
— Олег Витальевич, добрый день!
Лохматый паренек с нелепыми синими прядями в волосах широко улыбнулся и протянул руку. Пришлось пожать. Новенький, наверно — рожа не примелькавшаяся. Хотя где-то я его видел…
«Натив» разрастался, и с каждым новым рядовым сотрудником я теперь лично не знакомился — Каннибаловна готовила приказ, я подписывал. Особо инициативные перехватывали меня вот так, в коридоре, чтобы представиться. Хотя большинство, полагаю, даже не знали генерального директора в лицо. Какая им, в сущности, разница?
— Я Саша Корнеев, новый сисадмин, — паренек угадал мое замешательство.
— Рад познакомиться, Александр, — скучно ответил я, надеясь поскорее отвязаться. — Добро пожаловать в наш дружный коллектив.
— Вы у нас в ГЭШ лекцию читали, — не унимался жадный до начальственного внимания юноша. — Я тогда сразу понял, что буду работать только в «Нативе».
Что еще за ГЭШ… ах да, выступал же в какой-то шараге. И чего я там наговорил подрастающей популяции офисного планктона?
— Очень рад, — выдавил я. — А что именно в моем выступлении тебя вдохновило, Саша Корнеев?
Паренек ухмыльнулся:
— Открытый и прагматичный подход к построению трудовых отношений!
— А. Ну да, — черт, не помню, что я там нес, чтобы как-то заполнить академический час. — Открытость и прагматизм — это, конечно же, наше все. Если появятся вопросы и предложения, или возникнут любые проблемы, я всегда доступен. Сейчас, извини, спешу.
Я выразительно глянул на часы. Подумал, не надо ли сделать этому Саше замечание насчет внешнего вида. Лохматый он какой-то, расхристанный, говнодавы грязные… Не Протасов, чай, чтобы бравировать засаленными рукавами. В «Нативе», как и почти во всех айтишных компаниях, дресс-кода нет, костюмы с галстуком носят только охранники; но нельзя же так распускаться, тем более в первые дни на новом месте… А, впрочем, почему мне не наплевать? Что я как бабка на лавочке, ей-богу.
В кабинете ждал Вадим. Он был включен в короткий список тех, кого бдительная секретарша Вера пропускала ко мне в любое время.
— Чего стряслось, Вадь?
Я знал, что без крайней необходимости он меня дергать не станет — как и все, кто вообще имел право меня дергать. Это и есть главный навык руководителя — окружить себя такими вот людьми.
Первый год в должности гендиректора был адом. Уже к обеду я чувствовал себя так, словно разгружал вагоны — хотя обычно сидел за столом и смотрел в монитор. Казалось бы, не мешки ворочать. Всего и делов-то: разобраться, в чем проблема, принять решение, мониторить ситуацию по предыдущим проблемам и при необходимости принимать новые решения. И вот это выматывало смертельно, но уйти в отпуск я отважился, только когда однажды утром не смог встать с кровати. Неделю пырился в тупые сериалы, отключив телефон. Когда вернулся в офис и увидел сотню требующих ответа писем в почте — понял, что так жить нельзя. Работа руководителя — наладить процессы, чтобы самому ничего не делать.
Тут выяснилась интересная штука. На собеседованиях все как как попки твердят, что решительно настроены делать карьеру; однако людей, которые не ссут принимать решения и отвечать за них — единицы. Большинство стремится тупо отрабатывать по инструкции от забора и до обеда, а со всеми, даже самыми мелкими проблемами, бежать к начальнику — только бы не напрячь межушный ганглий. Руководителей, способных управлять своими участками самостоятельно, приходится искать днем с огнем, а, когда найдешь — сдувать с них пылинки. Пусть лучше иногда они ошибутся, чем постоянно дергают тебя по ерунде.
Короче, раз Вадим пришел ко мне в рабочее время — значит, случилось что-то серьезное.
— Да вот, с показами беда. Объявления
