Шрифт:
Закладка:
Убитый, загадив стену веером брызг и ошметков головы, мешком свалился на землю, автоматчик тут же прочесал очередью в поясницу – аккуратно под бронежилетом – второму, отчего субьект в форме макакьей местной безопасности моментально прекратил стрелять и распластался как медуза, а напоследок успел подловить и третьего, выскочившего из-за машины, лишив целей только-только начавшего пальбу пулеметчика.
И это тоже было хорошо знакомо. Веснушчатый отлично стрелял и сейчас доложил, что внизу все «кей О!» (Жаргон – от О,кей – означат килл олл)
- Дьявольщина, чифтен хочет, чтобы мы проверили все внизу! – сообщил недовольно водитель. Ему не улыбалось вылезать на освещенное пространство, но спорить с шефом всегда было себе дороже.
- Я проконтролил! – утешил драйвера автоматчик, послав по паре пуль в валяющиеся на освещенном пятачке тела. По тому, как они тупо, по-мертвому дернулись от удара пуль – стало понятно, что особо опасаться их не стоит.
- Это ты вовремя успел. Приказано было пару штук оставить в недобитом виде для вопросов и разговоров – не без яда сообщил водитель.
- Вот ведь сатана! Теперь шеф попомнит нам при начислении бонуса – вздохнул в гарнитуру веснушчатый.
- Вечно ты спешишь – упрекнул его пулеметчик.
Все прошло так быстро, что последняя браунинговская гильза, тоненько звеня, еще катилась по броне.
- Лучший бонус – отсутствие пули в моем мясе – отозвался вальяжно автоматчик. Пара сотен баксов, которой мог его наказать чифтен не вызывали особой грусти, не те деньги.
- Вот легкомысленные вы – горожане – вздохнул скупердяй пулеметчик.
- Нашелся красношеий внук фермера – усмехнулся веснушчатый.
Подсознательно за этой трепотней они тянули время. Очень не хотелось лезть на освещенное место. Любой солдат не любит лезть на освещенное место. Особенно когда перестрелка. Зуммер назойливо сообщил, что начальство нервничает.
- Чарли папа, здесь Эхо два, ведем наблюдение. Прошу разрешения на обработку домика чекпойнта.
- Эхо два здесь Чарли папа, негатив, в строении наш персонал. Только нелетальные методы воздействия.
Пулеметчик выругался себе под нос. Тыловые крысы, несшие службу на базе, не пользовались его уважением, еще и получали больше, да и относились к другой команде, с которой раньше не приходилось работать. Раз никто из домика огня не вел, значит там уже все какаду. Потому проще и безопаснее было бы обработать из пулемета легкую постройку, благо наваленные у стен мешки с песком никак не повлияли бы на стрельбу сверху. А так подставляй зря голову.
Недовольно бурча, водитель вытянул из ящика несколько гранат со слезогонкой, искренне надеясь, что в домике нет недобитков из своего караула, потом не оберешься возни с претензиями и судами. Если кого и опасался в своей жизни водитель, так это акул и адвокатов. И, пожалуй, адвокатов все-таки больше, потому что уж чего-чего, а акул в пустыне точно не было. Адвокаты же были вездесущи.
Угрюмо ворча мотором, словно и самой машине ужас как не хотелось ехать вниз, бронетранспортер сполз с бархана и осторожно остановился под прикрытием домика, в тени. Пулеметчик, пыхтя и распространяя вокруг себя запах пота и сгоревшего пороха, хотя и стрелял-то всего – ничего, аккуратно высунулся за угол, метко вложил пару гранат в выбитое с мясом окно. Слышно было, как они гремят, катясь по полу. Из всех дыр и щелей повалил пепельно-серый дым.
Прислушался, помотал головой.
- Чарли папа, здесь Эхо два, признаков движения не обнаруживаем, кашель не слышим. Прием?
- Эхо два здесь Чарли папа, проверьте помещение, повторяю, проверьте помещение. Как поняли, прием?
Водителю очень хотелось ткнуть в рацию чем-нибудь острым, твердым и тяжелым, но делать это было нельзя, и потому он ответил:
- Чарли папа, здесь Эхо два, вас понял, проводим проверку.
Пулеметчик глянул на гребень бархана, откуда, осыпая за собой тонны песка уже двигался вместе со съезжающим склоном автоматчик. Нехотя выудил из ящика с амуницией свой противогаз, натянул себе на башку, и полез в дымную тьму.
Следом сунулся автоматчик, подсвечивая себе фонариком. Очень скоро вылезли оба, обмундирование на них словно дымилось, прихватив с собой слезогонки. Отошли к машине, долго отряхивались, выколачивая из одежки остатки дымовухи, наконец стянули резиновые хари.
- Теперь опять два дня чесаться будет – огорченно пожаловался седой, потом сказал по делу:
- Все холодные. Один из макак и весь караул.
Начальство прибыло минут через пятнадцать. Пока чифтен со свитой собирались и обеспечивали себе безопасность, экипаж транспортера успел бегло, привычно, но на этот раз безуспешно осмотреть место боя. В бумажниках у убитых не было практически ничего, да и сами покойники выглядели странно – в службе безопасности местной власти макаки брились, а у всех дохляков были роскошные рыжие и смоляные бороды, что сразу стало заметно, как только с мертвецов поснимали обычные тут балаклавы. Такая уж тут была мода – в балаклавах ходили практически все вооруженные люди.
- Это перевертыши. Одежка чужая, не их – заметил первым водитель. Для того чтобы поживиться чем-нибудь он даже из БТР вылез, но тут была явная неудача. Даже оружие не удастся забрать – явно новехонькие американские пушки и шмотки принадлежали местной спецслужбе, а такое присвоить не получится, заберут как вещдоки, хоть и дурацкое, но все-таки государство тут было. Если бы эти ваххабиты не были в наряде СБ, тогда местных обрадовали бы десятком изношенных донельзя калашниковых в самом безобразном состоянии, забрав себе все, что поликвиднее. А так – разве что патроны забрать, да и то – и маржа мала и опять же черт их знает, кого и как они своими патронами постреляли.
Водитель плюнул в досаде и пнул валявшийся рядом труп. Тот неожиданно застонал, открыл рот с окровавленными зубами.
- Этот теплый – негромко сказал водитель.
- Аллах акбар! – прохрипел раненый.
- Слышали уже – равнодушно ответил подошедший на шум пулеметчик. Окинул лежащее в чернобликующей луже тело внимательным взглядом, пожал плечами:
- Какой он теплый, сейчас загнется.
Что-что, а пара крупнокалиберных пуль в таз – куда как серьезное ранение. Костяное крошево с фаршем. То, что осталось вокруг здоровенных
