— Вот как, — хмыкнул Гю Чон. — А в чем смысл?

— Почти все они были написаны за меня Кан Ён Соком, — ответила Пак Сумин, не сводя глаз с Мун Джина. — И что, Хян Ми эти переписки им отдала?

— Не она, так кто-нибудь другой, — пожал плечами Мун Джин. — Тем более все делалось под благовидным предлогом, оценить ваш уровень компетентности как управленца. Ваши братья занимают высокие посты в головном офисе семейного конгломерата.

— И много там было писем? — спросил Гю Чон.

— Сотни, — ответила Пак Сумин.

— Сотни… — протянул нисовец. — Любопытно…

— Они что-то искали и нашли, — продолжил Мун Джин. — И в итоге решили посадить Кан Ён Сока.

— Это уже свершившийся факт, — махнула рукой Пак Сумин, подавляя подкативший приступ тошноты. — Господин Гю Чон, лучше скажите, как вы относитесь к затее нашего юриста, господина Ким Чан Сона?

— А? — встрепенулся агент, который уже успел погрузиться в свои мысли. — Знаете, затея дерзкая, но вопрос в том, какой выбрать эпизод. И если вы захотите сделать так, чтобы NIS потеряла влияние на происходящее, то придется этапировать Кан Ён Сока в тюрьму, где администрация довольно слаба сама по себе. Это может вызвать некоторые проблемы. Но меня больше беспокоит, по какому делу вы предлагаете осудить его.

Пак Сумин опять перевела взгляд на Мун Джина, который сейчас нервно ерзал на стуле, будто что-то почувствовал.

— Господин Ким Чан Сон набросал список. Проще всего будет привлечь Кан Ён Сока к ответственности за незаконное хранение оружия, но тут целых два эпизода. Получение и хранение, и доказать надо оба.

— Ага… — начал Гю Чон. — Тот самый ствол, из которого он уложил четверых?

— Именно, — кивнула Пак Сумин.

Агент чуть помолчал, а после повернулся к своему товарищу.

— Слушай, Мун Джин, это же был твой пистолет, правильно?

— Правильно, — ответил здоровяк.

— Тогда получается, что ты соучастник по первому эпизоду… — продолжил рассуждать Гю Чон.

— Верно, — кивнул Мун Джин, при этом подняв глаза на чебольку. — Госпожа Пак Сумин, я правильно понимаю, что я?..

— Да, Мун Джин, правильно, — перебила его девушка.

Гю Чон на секунду замер, после чего расхохотался, да так, что стал бить ладонью об колено, настолько мощным было его прозрение. Другие посетители стали оглядываться, чтобы понять причину веселья, но мужчина продолжал смеяться в голос, пока у него не потекли слёзы.

— Ох, толстяк Мун! — наконец-то успокоился Гю Сон. — Вот это да! Тебе как, помочь явку с повинной написать или сам справишься?

— Сам справлюсь, — хмуро бросил Мун Джин. — Лучше позвони судье, чтобы все было готово.

— Без проблем, — хмыкнул Гю Чон. — Посадить — не отмазать! Это мы всегда устроим легко!

— Госпожа Пак Сумин, — продолжил Мун Джин, обращаясь к девушке. — Я надеюсь, что вы оцените этот мой шаг.

— Если справишься со своей работой телохранителя, — ответила девушка. — А я в свою очередь приготовлю кусок тофу не только для Кан Ён Сока, но и для тебя(*).

— Я постараюсь, — опустил голову здоровяк, сжимая под столом ладони в кулаки с такой силой, что ногти едва не пробили кожу.

Если для искупления своих ошибок ему придется сесть в тюрьму вместе с Кан Ён Соком на пару месяцев — он сядет. Кусок тофу из рук госпожи Пак Сумин того стоит, Мун Джин в этом даже не сомневался.

* * *

(*)В корейской культуре существует традиция встречи людей после тюрьмы с куском свежего сыра тофу в руках. Суть этого действия заключается в том, что домашний тофу никогда не получается одинаковым на вкус, то есть каждый раз это уникальный тофу, а сам кусок белоснежного сыра символизирует очищение от проступков и начало новой жизни. В дорамах можно встретить сцену, когда персонаж отказывается принимать тофу от встречающего — это значит, что он не исправился и выводов из своего заключения не сделал, или не хочет вставать на иной путь. Для Мун Джина обещание Пак Сумин сварить ему тофу к выходу — это фактически обещание простить его старые ошибки, которые он сможет искупить, если поможет ей и Кан Ён Соку.

Глава 4

Заключение в центре временного содержания нельзя было назвать увлекательным. За решеткой прошел Новый год и первая декада января. Целыми днями ничего не происходило, от безделья я уже был готов разбить себе голову об стену, и если бы не моя армейская выучка — уже бы так и поступил.

К середине января ко мне наконец-то допустили адвоката. Господин Ким Чан Сон принес для меня смену белья, теплые носки, а так же мои огромные тяжелые очки — срок жизни моих линз уже подходил к концу, да и остаться без возможности видеть в таком месте мне не улыбалось.

— Не зададите вопросов? — спросил старый юрист, я же только хмуро посмотрел на мужчину и демонстративно бросил взгляд по сторонам.

— Опасаетесь прослушки? — усмехнулся старик. — Понимаю, старые привычки сильны… Ну что же, господин Кан Ён Сок, тогда молчите, если вопросов нет…

— Как она? — не выдержал я и все же открыл рот.

— Она в порядке, — не называя имен, ответил Ким Чан Сон. — Активно работает над тем, чтобы вас оправдали и выпустили. Но ситуация непростая. Скоро будет суд.

— Какой суд? — уточнил я.

Вместо ответа юрист протянул через стол папку с документами. Два эпизода моего уголовного дела, вынесенные в отдельное деяние. Незаконное получение и хранение оружия. О применении, убийстве или превышении мер допустимой самообороны ни слова. Только подробное описание того, как ко мне попал ствол Мун Джина.

— Что это такое? — спросил я.

— Это — ваше первое уголовное дело, — ответил юрист. — Подпишите документ о том, что вы сотрудничали со следствием, а также объяснительную для судьи. Заседание проведут уже на днях, собственно, по этой причине я наконец-то сумел к вам прорваться.

— Я же сознаюсь.

— Именно, господин Кан Ён Сок. Отрицать то, что пистолет попал к вам незаконно, практически бесполезно. Ранее мы замалчивали этот факт и выносили его в отдельное