Кан Гванджин боялся, что Пак Сумин может меня продать. Но я верил в то, что годзилла справится с вызовами, которые возникнут на ее пути. Когда я говорил, что нашел единственную женщину на всю Корею, которая не сдаст меня NIS, я не шутил. Я на самом деле считал, что при всех своих отрицательных качествах, лености, вспыльчивости, Пак Сумин обладала самым важным для женщины качеством. Она в меня верила и всегда оставалась на моей стороне, и поступала она так с самого начала, еще тогда, когда попала в руки Ким Аран. Как сказала мне когда-то сама Пак Сумин, она огромной ценой выиграла для меня время, не сдалась и не сломалась, а ведь тогда мы только-только присматривались друг к другу.

Точнее, тогда присматривался только я. Как мне теперь казалось, Пак Сумин для себя решила все довольно давно, едва ли не в нашу первую встречу. И целенаправленно шла к своей цели. Так что сейчас, когда мы достигли наивысшей степени взаимного доверия, когда между нами не осталось постыдных тайн и секретов, у нее нет ни единой причины отказываться от меня. А значит, все будет хорошо.

Конвоиры быстро передали меня со всеми документами и личными вещами местной администрации и убрались восвояси, а я начал знакомство с местом, которое на ближайшие четыре месяца станет моим домом.

Первые два этажа были отведены под учебные классы и рабочие цеха — в этой тюрьме занимались пошивом одежды, как и во многих других подобных учреждениях. На третьем этаже находилась общая зона, столовая и библиотека. Жилые блоки размещались на верхних этажах, последние из которых были отведены под содержание преступников, совершивших тяжкие преступления, такие бандиты содержались отдельно.

Изнутри тюрьма была местом мрачным и тесным, с узкими лестницами и дверными проемами, решетками и многочисленными ограждениями. Все было спланировано так, чтобы пара охранников со щитами и дубинками могли заблокировать узкий проход в случае бунта заключенных.

Камеры были организованы по американскому принципу — небольшие комнатушки с решетками вместо четвертой стены, для того чтобы смотритель мог видеть происходящее внутри. Единственный относительно широкий коридор был как раз в зоне камер заключения — чтобы сотрудник мог без труда идти посередине, не боясь, что кто-то сумеет схватить его через решетку и таким образом напасть. Даже специальные желтые линии были расчерчены на полу, за которые запрещалось заходить во время обходов, а заключенным во время утренних построений и осмотров — заступать.

Все это крайне походило на армейские казарменные порядки, так что я лишь в очередной раз убедился, что любое место, эксплуатирующее бесплатный труд, имеет одни и те же черты.

Хотя, технически, заключенным за работу на тюремном производстве платили, но это были сущие гроши, которые начислялись на личный банковский счет осужденного. В основном люди тратили эти деньги на покупку продуктов в тюремном магазине, ведь пайка тут была такая же, как и в центре временного содержания — шестьсот граммов рисово-кукурузной смеси на человека в сутки и небольшая стограммовая добавка тем, кто работает на тюремном производстве. А так как желающих чем-нибудь заняться тут хватало, то на полную ставку рассчитывать не приходилось — работали хорошо, если три-четыре дня в неделю, в том числе и из-за переполненности тюремных камер, ведь производство было рассчитано на меньшее число заключенных.

Меня поселили в четырехместную камеру, которая формально уже была заполнена — я оказался пятым. Из мебели тут, как и в СИЗО, было только несколько тумбочек, перегородка со шторкой для чаши Генуя и маленький низкий столик для приема пищи в вечернее время — столовая работала только утром и в обед. Спали заключенные на тонких матрасах прямо на полу, укладываясь штабелями.

Встретили меня недовольными лицами — пятый заключенный на такое маленькое пространство это проблема, которую придется решать. Благо, был я не очень крупным, что тут же отразилось на лицах моих новых соседей, а когда они узнали мой смехотворный срок заключения в четыре месяца, то вовсе расслабились. Значит, преступление у меня не очень серьезное и со мной можно иметь дело.

В свою первую ночь в тюрьме я почти не спал. Смотрел в потолок и, стараясь не вслушиваться в раскатистые трели храпа, разносящиеся по всему этажу, думал о том, как там на воле справляется Пак Сумин.

Если подумать, четыре месяца не срок — главное тихо отсидеть и выйти целым и невредимым. А первым делом нужно наведаться в тюремную библиотеку. Нужно себя чем-нибудь занять.

* * *

Пак Сумин не смогла себя заставить зайти в зал суда, хотя и решила присутствовать на процессе для того, чтобы поддержать Кан Гванджина. Но едва она оказалась в коридоре и завидела двери, у которых стояли приставы, вся ее решительность куда-то улетучилась. Ноги были ватными, голова кружилась и она еле держалась на ногах от волнения. Она даже не осталась, чтобы мельком увидеть Кан Гванджина — развернулась на каблуках и опираясь на локоть старшего телохранителя Сон Ён Ги медленно отправилась на выход.

Лучше они увидятся на свидании, чем вот так, будут стоять и смотреть друг на друга, не в силах даже обменяться парой слов. Незачем себя мучить, тем более, сегодня у нее еще были дела, сегодня ей еще понадобятся остатки сил и выдержки.

Вчера поздно вечером ей наконец-то позвонил Юн Донджин и сказал, что Пак Ки Хун ожидает ее на беседу в обед. Так что чеболька правильно расставила приоритеты и вместо того, чтобы терзать себя в зале суда, решила отправиться на переговоры к старику.

Она все же дождалась своего — хоть какой-то реакции со стороны деда. Бежать к патриарху при первых же проблемах и неурядицах — признак слабости, которую Пак Сумин показывать не хотела. Тем более, как оказалось, ситуация была хоть и жаркая, но не безнадежная, а Мун Джин оказался крайне полезен.

То, что у Кан Гванджина было негласное соглашение со здоровяком сначала зацепило Пак Сумин, но потом она справедливо рассудила, что северянин не был ее подчиненным. Он был ее партнером, причем уже довольно давно, и часть вопросов мог решать на свое усмотрение. И решил он с Мун Джином все более-менее удачно. Не сжег мосты, оставил лазейку и возможность для бывшего телохранителя оказаться полезным. Конечно же, Кан Гванджин не думал, что с мужчины можно будет затребовать услугу таких масштабов, но тут уже в игру вступила сама чеболька. А уж контакт в лице Гю Чона