Лорд опять улыбнулся.

— За пределами полиса смерть без шансов, — произнёс Верхан. — На арене они есть, хоть и маленькие. Я сказал, что ты будешь жить. А вот сколько… Это уже зависит от тебя.

Ло, которого нет, приложил к глазам руку, закрывая их.

— И да. Я принимаю твои извинения, юный предз, — похлопал меня по плечу Верхан. — Больше от меня зла не жди. Ты ещё не понимаешь этого, но мой подарок тебе не имеет цены. На арену, или в лапы к ублюдку-Мехмеду — это выбор между Бездной и Небом.

Ло, которого нет, убирает с глаз руку. Кажется, достигнутый мной результат, при всей своей паршивости — лучшее из того, чего я мог добиться.

Гах Леро Джок

Я был одним из первых, кто вышел из астрала на орбиту этой проклятой планеты. И самым первым по приказу Гах Лен Трода именно я отправился вниз догонять последнего конструктора низших. Тогда никто не знал, что за определённой границей этот мир лишён звёздной пыли. Обратной дороги нет. Я застрял здесь навеки, но есть утешение — нашего врага постигла та же участь.

И я найду Ло. Найду и убью. Или удача в этом вопросе повернётся к кому-то из моих собратьев. Командир обещал, что все ловчие Пурпурного звена Небесной цепи Первого карательного легиона продолжат погоню, а, значит, я здесь не один. Нас просто раскидало по этой дикой пустынной планете. Пустынной в том плане, что за неделю своего пребывания здесь я так до сих пор и не встретил ни одного разумного существа, при том, что существ неразумных тут больше, чем где бы то ни было.

Но любая планета этого сектора вселенной, на которой есть жизнь, в большей или в меньшей степени всегда заселена низшими. Иных мы ещё не встречали. И потому я не сомневаюсь, что рано или поздно найду разумных и в этих бесконечных лесах. Возможно, с носителем не повезло только мне. Как жаль ту часть памяти, которой пришлось пожертвовать. Все юные годы в питомнике, всё первое время службы.

Я помню себя уже тысячелетним ловцом, участвующим в чистке галактики Белый поток. Сколько славных побед, сколько подвигов… Всё навечно утрачено. Но главное я сохранил. Гордость Высшего, долг, честь — всё при мне. Я не вою ночами на недоступное больше мне звёздное небо. У меня есть цель, а, значит, есть ради чего дальше жить, какой бы ужасной эта новая жизнь не была.

Я — животное. Даже не низший. Самая нижайшая форма из тех, кто способен принять хотя бы урезанное сознание Высшего. Я — собака. Или, скорее, какой-то подвид волка, от стандартного вида которого моё нынешнее тело отличается более тёмным, местами почти чёрным окрасом густого меха, более широким туловищем, более крупной головой с более мощными челюстями, короткими массивными лапами и куцым едва заметным хвостом.

И всё это при совсем не волчьих размерах, за которые в первую очередь я и выбрал своим новым носителем именно это животное. Два метра в холке, четыре в длину. Веса во мне больше тонны. Очень внушительно, если не знать до каких показателей дорастают на этой планете животные. Два дня назад видел белку размером с лису, а вчера пробегал мимо лося с размахом рогов метров в десять.

На последнего я не стал нападать. Здесь хватает и более мелкой добычи. Лес, по которому я неделю кружу в поисках следов низших, просто кипит жизнью. Что травоядных животных, что хищников здесь такое количество, словно их кто-то специально сюда выпускает, штампуя на био-заводах.

Но бояться мне некого. Я в своём нынешнем теле нахожусь на вершине пищевой пирамиды. Я очень старый самец. Настолько старый, что в стае встреченных недавно сородичей самый крупный пёс — или всё-таки маленький волк — был в несколько раз меня меньше. Я специально догнал во все лапы удирающих от меня хищников, чтобы рассмотреть их в подробностях.

Но размеры — это ещё не всё. Выбирая новое тело-вместилище, я себе и представить не мог, что получу в обмен на потерю части памяти. На этой странной планете творятся неподдающиеся осмыслению своей природы чудеса. Слух, нюх, зрение зверя, в которого я вселился, настолько высоко развиты, что при подходящем направлении ветра я по запаху легко определяю пол мыши, выбравшейся из норы в километре от меня. Если ничего не мешает обзору, то ещё и увижу её, не говоря уже про то, что услышу.

И это далеко не самое интересное. Выносливость, сила, скорость и прочность шкуры, которую даже не оцарапаешь, сколько сучков на бегу не цепляй, значительно превышают доступные обычным, пусть и крупным животным показатели. Я могу без остановок бежать несколько часов и прыгать на дюжину метров.

А ещё могу чувствовать присутствие живых существ по мозговому излучению. Но это уже способность не зверя, а моя собственная, просто усиленная особыми свойствами организма огромного пса. И чем сильнее мозговая активность, тем ярче «светится» объект. Этот инструмент и поможет мне выявить конструктора, в чьё бы он тело не спрятался. То же самое касается и моих собратьев. Найдя низших, я без всяких проблем определю, есть ли среди них гахар или Ло.

Но и даже на этом чудеса, полученные мной вместе с телом животного, не заканчиваются. В первый же день своего пребывания здесь я случайно призвал абсолютную тьму. Так я про себя называю необъяснимую способность пса, позволяющую погружать всю округу на сотню шагов в непроглядный мрак. Стоит мне захотеть, и на целую минуту из леса вокруг меня исчезает весь свет. Вообще весь. С ночью, даже с самой беззвёздной, это никак не сравнить.

И, что самое интересное, я в этой тьме могу видеть. Да, паршиво — мне доступны лишь слабые нечёткие очертания окружающих меня предметов — зато остальные животные, кого накрыл мрак, в этот миг абсолютно слепы, кроме разве что летучих мышей, которым свет для ориентации в пространстве не нужен. Более того, с появлением тьмы у меня непроизвольно включается некий тепловизор, позволяющий видеть тепло, исходящее от живых организмов. Звери светятся яркими пятнами, что безумно удобно, так как в «чёрном» режиме я с трудом отличил бы без этого кабана от коряги, догадайся тот замереть.

Идеальный охотник — сильный и быстрый. Когти и зубы крепки, словно сплав самых прочных металлов. Мощные челюсти могут перекусить кость любого