Шрифт:
Закладка:
— Бразилии…
— Да. Это сказал такой тощий длинный человек в костюме.
— Завкафедрой профессор Дмитриев…
— Не знаю. И еще было несколько человек. Я видел вашу фотографию с черной ленточкой. Шел дождь и мне было очень одиноко, грустно и страшно.
— И вдруг появляюсь я…
— Да…
— Представляю.
— Я подумал, что это розыгрыш или что все это мне снится. Но потом по телевизору стали говорить всякие ужасы, показали вашу фотографию. А потом… снова вы. Теперь уже как будто настоящий. — Мальчик с плохо скрываемой надеждой посмотрел на меня.
Я покачал головой.
— Тебе пришлось многое пережить, и я вряд ли смогу все объяснить. Я и сам половины не понимаю, если честно. Но могу сказать одно — тот, кого показывают по телевизору — он мой двойник, близнец. Понимаешь?
— Типа брата?
— Да. Типа брата.
— Значит… тогда получается, вы не погибли? Ведь это же… вы?
У меня засосало под ложечкой. Я быстро отвернулся. Я не считал себя слишком чувствительным человеком, но сейчас что-то дрогнуло внутри…
Я улыбнулся.
— Нет. Я не погиб.
Илья улыбнулся, быстро смахнул набухшую слезинку с краешка глаза.
— Но ведь…
Я понял, о чем он думает и опередил его.
— Чтобы поймать этого гада, пришлось пойти на крайние меры. Извини, что я не мог тебя предупредить заранее. Я и сам не знал. Это…
— Секретная операция? — прошептал мальчик.
— Да. И никто про нее не знает, даже те люди, что сейчас там находятся.
Мы посмотрели друг другу в глаза.
— Я никому не скажу, даже родителям.
— Ты молодец.
Илья протянул мне компас, и я принял его с благодарностью.
— У меня к тебе будет еще одна просьба. — Я протянул ему две купюры по пятьсот рублей. — Сейчас, когда пойдешь домой, подойди во-он к тому пьянице из последнего подъезда и скажи, что только что нашел эти деньги возле подъезда. Спроси, не он ли их потерял. Он заберет у тебя купюру. Вторую оставь себе. На мороженое.
Илья засиял.
— Будет исполнено!
Я похлопал его по плечу.
— Герой. Ну давай! Беги!
Он махнул мне на прощание и скрылся из виду. Через пару минут я услышал голос.
— Кане-е-шна мои! Где ты их нашел… дай сюда, мелкий гаденыш!
Через две минуты кожаная куртка, кашляя и подтягивая штаны, скрылась за углом дома — в ста метрах находился ближайший ларек с дешевым пойлом, и вереница несвежих людей из крайнего подъезда тянулась в ту сторону до самого закрытия. Теперь можно было быть уверенным, что встреча с заинтересованным и людьми не состоится, а если вдруг она все же произойдет, то разговаривать мой знакомец к тому времени будет просто не в состоянии.
Я вынырнул из мрачных зарослей с обратной стороны и неспеша пошел вдоль забора школы. С левой стороны меня надежно укрывал дикий кустарник, до которого никому не было дела. С правой, непосредственно примыкая к школе располагалась старое музыкальное училище. Из открытых окон доносились негромкие звуки музицирования. Однако, ни рядом с училищем, ни на его крыльце не наблюдалось ни одного человека.
Меня это устраивало, хотя с каждой секундой, с каждым пройденным метром по направлению к Дому быта, я ощущал нарастающую тревогу.
Я не должен был туда идти. Это была подстава. Он знал, догадывался, что я буду здесь. И ему не нужны были конкуренты. Он хотел устранить меня.
Но что я мог поделать? Мне нужны были ответы. Мне нужно было двигаться, — хоть куда-то, я не мог позволить себе роскошь сидеть на месте.
Оглянувшись перед тротуаром, я поправил маску-баф на лице, пропустил громыхающий трамвай под номером три — абсолютно пустой, не считая тощего старика в белой рубашке с коротким рукавом. Старик почему-то был без маски и во мне шевельнулось воспоминание. Мне показалось, что я его где-то видел. Он проводил меня водянистым взглядом, и я поспешил перебежать дорогу и нырнуть в сквер на другой стороне.
Если меня похоронили, то как они объясняют, что происходит? — шевельнулась давно ворочающая в глубине сознания мысль. Двойник, близнец… — если они нашли ДНК на месте преступления и провели анализ, представляю, какие были глаза у следователя, когда он увидел результаты экспертизы.
До Дома быта оставался километр. Я посмотрел на время на мобильнике — полчаса до встречи. Решение не приходило. Я не мог придумать, как быть и дело даже не в том, что меня разыскивали за убийства и это не выходило у меня из головы, а в том…
Черт с ними, с убийствами, — да, даже так! Самое ужасное, что я не мог выкинуть из головы это ситуация, а точнее — место, в котором я оказался.
Выходит, Петька ошибся. Он что-то неправильно ввел в компьютер, и эта машина перенесла меня не домой, не в мой мир, не туда, где я родился, а в непонятный странный мир — другой, чужой и я здесь теперь без малейшего понятия, как быть. Да что там, я здесь без Светы, даже без Дианы — к которой, если можно так выразиться, даже проникся, скорее сочувствием по поводу ее бестолкового сына и ее титанических усилий, которые она предпринимала, чтобы выправить ситуацию. Она, конечно, была еще той стервой, но я мог понять ее. А здесь…
— А здесь у тебя Илья, — буркнул голос.
— Илья, — эхом повторил я.
Ноги несли меня вперед. Я обошел старый засохший фонтан — в чего чаше блеснула монетка, уткнулся в бетонный забор желтого цвета без единой надписи с колючей проволокой поверху. Я понятия не имел, что скрывается за забором — вылетело из головы, хотя место находилось рядом с домом оно было из таких, которые проходишь мимо и словно не замечаешь.
И когда я поравнялся с открытыми
