Кеша тяжело вздохнул.

— А вы точно потом придете? С бутылочкой чего-нибудь…

— Штык… зуб даю.

— А… закуску…

— Возьмем.

— Ну тогда ладно. Раз так. Давно тебя не видел, удивил ты меня, командир, конечно. Но ладно, так и быть… короче, как там… компас сбился и встретимся, где в первый раз. Мудрено как-то! — он засмеялся раскатистым смехом. — Ладно, я пошел.

— Давай. Спасибо тебе.

— Я жду вас! Сегодня придете?

— Да, — соврал я. А может и не соврал. Я понятия не имел, где буду через час, не то, что к вечеру.

Спустя пару минут я увидел, как отворилась входная дверь Дома быта, как показалась в проеме здоровенная туша Иннокентия. Он подошел к Свете, оглядел ее с головы до ног, развел руками — я всматривался в их лица, пытаясь понять, знакомы они или нет, но так и не понял. Кеша сказал несколько слов Свете, она выслушала, тряхнула головой, подняла руку и мельком посмотрела в мою сторону. Увидеть меня она не могла — расстояние было приличным, но ее взгляд заставил меня задержать дыхание. Через пару секунд она развернулась и пошла быстрым шагом через перекресток.

Сработало? Еще несколько минут я наблюдал за входом в Дом быта, но так ничего подозрительного и не заметил.

Потом открыл приложение вызова такси и через двадцать минут был на месте.

Когда Света вошла в часовую мастерскую, я стоял на другой стороне улицы. Ее такси отъехало. Когда я удостоверился, что никто за ней на следит, быстрым шагом пересек дорогу и вошел в узкую темную мастерскую.

Звякнул колокольчик. Сначала я не разглядел ее и напрягся. Но потом от темноты отделилась серая тень, шагнула ко мне и протянула руку.

— Значит, это ты? — спросила она.

— Значит, это ты? — повторил я вопрос, совершенно ошеломленный.

Мы одновременно кивнули и повернули головы к старику, который появился в окошке и многозначительно кашлянул.

Глава 4

— Вы что-то хотели, молодые люди? — старик приподнял золотое пенсне, посмотрел на нас скорее осуждающе.

Вообще-то я ничего от него не хотел, я назвал этот адрес только потому, что о нем знала только Света — причем, та Света, что была со мной там, в том мире и я все не мог понять — как она сюда попала. Или это какой-то казус?

Света посмотрела на меня, потом на замершие часы на стене мастерской, потом снова на меня.

— Ты помнишь? — спросила она.

И тут я понял, что это на самом деле она.

Черт возьми! Но… как?! Она же осталась… там!

Я беспомощно оглянулся на старика, тот пожал плечами.

Она меня испытывала! Она знала, что только я мог помнить о пребывании в часовой мастерской и просьбе, с которой обратился к нам часовщик. Он попросил, чтобы…

Я вспомнил его лицо и жест рукой в сторону стены со стоящими часами:

— Скажите ему, что часы должны идти. Иначе смысла в них нет.

Света посмотрела на меня и улыбнулась.

— Значит, это все-таки ты.

— А ты сомневалась?

— А ты — нет?

— Что вы сказали? Вы что-то сказали про часы? — на лице часовщика замерло странное выражение — будто бы он прямо перед собой увидел привидение и даже успел прикоснуться к нему.

— Вы не должны останавливать часы, — сказал я.

— Они должны идти, — продолжила Света.

— Иначе смысла в них нет, — закончил я.

Наступила пауза. Потом старик медленно произнес:

— Часы сами поутру начинали идти. Я приходил в мастерскую, вечером они стояли, а утром… и так повторялось много раз. А потом вдруг прекратилось. Часы перестали идти. Я победил. О чем вы, черт возьми, говорите?

— Просто представьте… что эти часы идут не только для вас, они идут для всех, кто…

На улице раздался вой полицейской сирены и Света дернула меня за рукав.

— Для всех, кто может их увидеть? — старик хлопал глазами, переводя взгляд с меня на стену со стоящими часами.

— Именно.

Света потянула меня к выходу.

— Стой…

Я повернулся к старику.

— Вы когда-нибудь ремонтировали золотые женские часы «Чайка»?

Он вдруг замер, словно услышал кодовое слово.

— Почему вы спрашиваете? — его лицо стало каменным.

Света уже не тянула, она буквально тащила, рвала рукав моей куртки по направлению к выходу.

— Эти часы запрещены, — хриплым голосом сказал часовщик. — Уже тридцать лет как минимум. — Власти изъяли всю выпущенную партию по всей стране. И я уже давно ничего не слышал о них и уже тем более не…

Света замерла у входа. Ее глаза расширились, она выпустила мой рукав, при этом рукав ее спортивной куртки на миг открыл запястье…

Это заняло секунду, может быть, даже меньше, но…

Старик остолбенел. Его словно молнией ударило. Я никогда не видел, чтобы с человеком происходило подобное — волосы буквально встали дыбом, глаза выкатились, а бледное, почти мертвое лицо побагровело.

— У вас… Я… я должен заявить властям… — просипел он и я испугался не того, что он это реально может сделать, а, что его хватит инсульт или что-то подобное.

— Погодите… постойте… вы можете объяснить, что происходит? Это бабушкины часы, они лежали в шкатулке и вот…

Он не сразу ответил — бросая косой взгляд на телефон, лежащий позади на широком подоконнике, старик сделал шаг по направлению к нему.

— Бабушкины… кого сейчас это волнует… если я не доложу, меня на всю оставшуюся жизнь… бабушкины… — от страха его голос дребезжал как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть.

— Мы уйдем, как только вы скажете, что не так с этими часами, — сказала Света. — Никто ничего не узнает.

— Они все узнают! Они узнают! Мне конец…

— Да что происходит, объясните же наконец! — рявкнул я, не выдержав его причитания.

Он замер, не