Шрифт:
Закладка:
Иными словами, документы, определяющие отношения Финляндии и Советского Союза, были совершенно понятны. В них не было никаких пробелов. В правовом и моральном отношении позиция Финляндии была безоговорочно сильной.
Далее в переданных мне инструкциях обращалось внимание на то, что целью внешней политики Финляндии было обеспечение мира и сохранение нейтралитета, который Финляндия желала отстаивать и вооружённым путём, и что Финляндия уже в силу своих малых размеров не могла быть угрозой ни для какой другой страны. По всем предложениям, которые могли поколебать политическое положение Финляндии или финскую политику нейтралитета, мне следовало однозначно занимать отрицательную позицию. Ни на какие предложения советской стороны, затрагивающие территориальную или государственную неприкосновенность Финляндии, не было права давать какие-либо обещания, находившиеся в противоречии с конституционными законами Финляндии, причём надо было подчеркнуть, что любое возможное соглашение должно быть одобрено правительством и парламентом Финляндии в установленном порядке.
Если со стороны Советского Союза последовали бы предложения, касавшиеся создания советских баз на материковой части Финляндии или же, например, на островах Аландского архипелага, такие предложения надо было отклонить, отказавшись от их дальнейшего обсуждения. То же самое касалось предложений о переносе границы на Карельском перешейке. Возможные предложения о передаче портов Финляндии в той или иной форме в использование Советского Союза нельзя было принимать для рассмотрения. Финляндия была готова позаботиться только об организации коммерческого транзитного движения. В инструкциях содержалась ссылка на то, что Финляндия сделала Советскому Союзу предложение по заключению торгового соглашения.
В отношении островов в Финском заливе, по которым советской стороной поднимался вопрос прошлой зимой, Гогланд должен был оставаться вне сферы переговоров. В качестве «крайней уступки» можно было согласиться обсуждать вопрос о трёх малых островах – Сейскари, Лавансаари и Тютярсаари9, если урегулирование этого вопроса будет осуществляться на основе взаимности и если компенсация, предлагаемая финской стороне, была бы такой, что в глазах мирового сообщества она бы выглядела разумной сделкой. «Пусть это решение, о котором, возможно, следует подумать, если на это согласится парламент, станет доказательством того, что Финляндия изъявляет желание принять во внимание обозначенные Советским Союзом аспекты безопасности».
Если Советский Союз внесёт предложение о заключении между Финляндией и Советским Союзом договора о взаимной помощи, следовало сообщить, что он не согласуется с политикой нейтралитета Финляндии, поскольку, в частности, Финляндия приняла решение не заключать никаких союзов, что является неотъемлемой чертой политики нейтралитета Финляндии. Финляндия боялась, что политика союзов могла втянуть страну в войну. В завершении содержалась ссылка на то, что Советский Союз с удовлетворением констатирует проведение Финляндией северной политики нейтралитета.
Из изложенных инструкций становится ясно, что у меня не было права ничего обещать и вообще стараться не втягиваться ни в какие разговоры о чём-либо, кроме, как «в крайнем случае», о трёх малых островах в Финском заливе – Сейскари, Лавансаари и Тютярсаари.
Главной целью первых переговоров было выяснить, что предложит нам Советский Союз. Устно мне сообщили и важную инструкцию – ни в коем случае не дать переговорам прерваться.
III
Советский Союз в 1939 году
Советский Союз в 1939 году представлял собой серьёзный фактор международной политики. Обе группы великих держав наперегонки стремились заручиться его расположением.
Но какой действительно была Советская Россия? Что произошло в этой великой державе за последние 23 года? Шло ли развитие вперёд и насколько? Какими были экономическая и военная мощь, а также внутренняя прочность Советского Союза? Обо всём этом за границей были весьма смутные представления. Об этом ничего толком не было известно и в Финляндии, хотя мы граничили с Советским Союзом и знали Россию в силу наших прежних отношений лучше, чем многие другие народы. Создавалось впечатление, что хотели забыть само существование великого неизвестного. «Советский Союз не только в политическом, но и в экономическом отношении оставался сфинксом», – писала в ноябре 1941 года одна влиятельная немецкая газета. Существовала какая-то духовная расслабленность, мешавшая выяснить, что же из себя реально представлял Советский Союз. Различные художественные описания, принадлежавшие деятелям, преимущественно лево-социалистического направления, которые посетили Россию, можно было на первый взгляд считать преувеличенными. С другой стороны, впадали в иную крайность. «В среде официальных и полуофициальных представителей Советского Союза царила такая система искажённых данных, подобной которой ещё не видели. […] Если мы не хотим оказаться полными глупцами, нам надо исходить из того, что каждое сведение, которое содержит что-то полезное о Советской России, является ложным», – заявил Вернер Зомбарт в 1924 году (Der proletarische Sozialismus. T. 1. S. 471– 472)1.
Было известно, что в России произошла революция, перевернувшая общество до основания. Катаклизм и кровопролитие не могли принести с собой ничего хорошего. Так, по крайней мере, полагали.
Известный швейцарский философ истории Якоб Буркхардт на основании опыта старой и новейшей истории в своих лекциях 1868 и 1870–1871 годов, изданных только после его смерти отдельной книгой “Weltgeschichtliche Betrachtungen”, описал ход революций следующим образом:
«Необходимость любой ценой сохранить за собой успех ведёт в такие времена к полной беззастенчивости в выборе средств и к тотальному забвению первоначально провозглашённых принципов. Это приводит к компрометирующему весь кризис терроризму […]. Как правило, терроризм в самом начале использует для своего оправдания популярный предлог внешней опасности, в то время как сам он рождается из взвинченной ярости против почти неуловимого внутреннего врага, также как и из потребности в получении лёгких средств управления, и из растущего осознания численного превосходства его противников. В дальнейшем существование террора становится само собой разумеющимся,
