Старуха ела не торопясь. Элеон украдкой глядела на нее. Не такая уж и страшная. В деревне девочки была одна старуха. Никогда никого не ела, не била, даже не ругала, но как посмотрит — так мурашки по телу. Здесь другое. Просто старая женщина, неухоженная, забытая, но серые глаза совсем мертвые. Неужели вот она еще недавно пыталась убить Элеон? Откуда в старухе столько агрессии? Разве ж могут в этой опустошенной душе оставаться хоть какие-то чувства? А если старушка — настоящее зло, почему пощадила Элеон? Или здесь что-то другое?

— Зачем вы меня отпустили? — спросила девочка.

Ведьма посмотрела на нее. Ни капли страха в глазах ребенка не было, Элеон и не злилась почему-то. Просто желала знать правду.

— Я… — Старуха хотела ответить, но воспоминания ускользали от нее. В тот момент Элеон стало жалко бабушку. — Была… Я обещала кое-кому, если встречу тебя… В общем, чтобы ты была в порядке.

— Обещали кому? — напряглась Элеон.

— Видно, тому, кому ты была дорога.

Дорога? Родители знали старуху? На мгновение лицо Элеон озарилось. В ее сердце всегда жила эта удивительная надежда. Мечта о том, что родители ужасно любили Элеон, но потеряли из-за каких-то сложных обстоятельств, а теперь ищут свою дочь, плачут и молятся господу о воссоединении со своим ребенком.

Элеон говорили, что ее папа с мамой умерли при землетрясении. Но погибшие не были родителями девочки! Она просто знала это. Она помнила день, когда ей сообщили ту печальную новость и показали тела… Но Элеон видела этих людей впервые! Она не испытывала к ним никаких чувств и не понимала, зачем ее обманывают. Разве это не доказательство того, что родители живы? По крайней мере, Элеон надеялась, что живы, и так жалела, что не знает своей истории. И почему малыши всё забывают?

Хотя в тайне Элеон боялась правды. Вдруг все ее надежды — просто отрицание очевидного? Ведь то, что она не признала в погибшей паре маму и папу, не означает, что они не были ими. А еще больше Элеон боялась, что родители действительно живы, но они… Увидели эти гадкие крылья и просто испугались, бросили дочь. Девочка ведь помнила, как кто-то оставил ее, сказал: «Скоро ты найдешь свою семью». Но даже такая страшная правда не помешала бы Элеон любить их — тех, кого она даже не знает.

Но а если родители на самом деле бросили Элеон, как они связаны с людоедкой? Или ведьма врет? Хотя зачем ей врать? Или она говорит о ком-то другом? Но кому Элеон еще-то нужна?

— Те, кому я дорога, — это мои папа и мама? Вы знали их? — спросила Элеон. — Мне говорили, что у меня были родители, но они…

— Я не про взрослого.

— Не про взрослого?

— Хватит с меня твоих вопросов, — произнесла ведьма. — Я больше не буду отвечать.

— Хорошо, — сказала Элеон и сделала паузу. Глаза ее всё глядели на старуху. — Но один вопрос мне все-таки придется задать, — девочка улыбнулась. — Я хочу с вами познакомиться. Меня зовут Элеонора, Элеон — если коротко. А вас?

— Ядвига, — ответила старушка после некоторого молчания.

— Ядвига, — повторила Элеон. — Загадочное имя. Вам подходит. А это мои друзья — Юджин и Филипп. Юджин — это мальчик, он очень хороший. Он забрал меня из детдома, где мне было плохо. Там все избегали меня, считали странной уродинкой. А, узнав, что у меня есть крылья, решили сжечь на костре. Юджин меня спас. А этот мужчина — Филипп. Он его слуга. Тоже хороший, трудолюбивый, добрый, молчаливый, но иногда, как что-нибудь скажет, запомнишь на всю жизнь. — Элеон еще раз улыбнулась. — Эти люди не заслуживают смерти. Как и я, как и вы. Я знаю, зачем это вам. Вы ужасно одинокая. Никого у вас нет. Никто о вас не заботится. А вы ведь даже самостоятельно встать не можете. Вот и приходится, — голос Элеон задрожал, — делать ужасные вещи. Но мы можем помочь. Я могу в доме прибраться, еду добывать. А если захотите, мы отнесем вас в город. Там, я слышала, есть такие дома, где ухаживают за людьми… старенькими. Мы заплатим, и они будут о вас заботиться. Я… просто знаю, что значит быть одинокой. Я видела этот взгляд много раз. Одиночество будто лишает самого себя… Но внутри вы другая — хорошая. И не хотите никого обижать. Так, пожалуйста, отпустите моих друзей.

Старушка сидела молча в тишине. Свет пламени блестел огоньком в ее глазах и подсвечивал контуры лица. Ядвига думала. Элеон глядела на нее и пыталась понять, что скрывается за слоем пыли и времени. Кем могла быть эта ведьма в молодости и что привело ее в эту дряхлую избу? Кто Ядвига сейчас и многое ли осталось в ней от себя прежней? Неужели с возрастом мы все становимся такими — уставшими, печальными и готовыми губить чужие жизни ради своей, даже если не видим в ней смысла?

Замок открылся.

— Уходите все, — сказала ведьма. — Я отпускаю вас.

Пленники выбрались из клетки. Элеон тут же подбежала к Юджину и поцеловала его в щеку, потом покраснела и отошла в сторону. Они направились к выходу. Ведьма сидела на месте и не обращала внимания на уходящих. Огонь еще освещал ее силуэт, но больше не сверкал в глазах.

Дети и Филипп вышли за дверь. Уже стемнело.

— Мы не можем идти ночью, — проговорил слуга.

— Мы остаемся у Ядвиги? — спросила Элеон.

— Придется все-таки убить старуху, — заметил Юджин еле слышно.

— Юджин, — прошептала Элеон испуганно. — Что ты такое говоришь? Она ведь нас отпустила…

— Она людоедка, Элеон. Мы сделаем миру одолжение. Она — зло, понимаешь? Помнишь сказку про снежную колдунью? Колдунья не ела людей. Но люди всё равно ее убили. Они хотели убить и тебя. А, знаешь, почему? Из-за Ядвиги. Из-за таких, как она.

— Вы не можете ее убить, — сказал Филипп. Юджин медленно повернул голову в сторону слуги. — Уже пытались, она победила, — сказал Филипп и с тех пор молчал. Юджин задумался.

— Ладно. Видимо, у нас нет другого выхода.