сплав, впрочем, как это бывает и в жизни, смеха и страдания, шутки и подлости, любви и ненависти, наполненная прекрасной музыкой Гладкова, где опять же переплетены мрачные картины сожжений и пыток, любви, плясок, бьющей через край жизнерадостности, безусловно говорит о проблемах, которые не могут не волновать современного зрителя.

Как «Швейк», так и «Тиль» потребовали решения определенных творческих задач. Когда мы заговорили о народном представлении, балагане, народном зрелище, буффонаде, от коллектива понадобилась раньше всего подлинная вера в самые невероятные предлагаемые обстоятельства, подлинный наив, присущий детской игре, а отсюда и внутренняя одержимость. Была проведена большая и длительная работа над ощущением темпо-ритма спектакля, пластикой, формой. Смех в этих спектаклях «излетал из светлой природы человека» (Гоголь).

В большой мере та же работа была продолжена в «Бане» В. Маяковского.

М. Е. Салтыков-Шедрин писал: «... для того, чтобы сатира была действительно сатирою и достигала своей цели, надобно, во-первых, чтобы она давала почувствовать писателю тот идеал, из которого отправляется творец ее, и, во-вторых, чтобы она вполне ясно сознавала тот предмет, против которого направлено ее тело».

Театр стремился в своей работе быть совершенно определенным. В. Маяковский говорил: «Что касается прямого указания, кто преступник, а кто нет, у меня такой агитационный уклон, я не люблю, чтоб этого не понимали. Я люблю сказать до конца, кто сволочь». Артисты, занятые в спектакле «Баня», Б. Петров — Чудаков, В. Чечеткин — Велосипедкин, В. Корнилов — Фоскин, Н. Ларионов — Ночкин, Т. Малухина и В. Романова — Поля с удовольствием следуют этому пожеланию поэта. Великолепны Л. Варфоломеев — Победоносиков, П. Кулешов — Оптимистенко, В. Милосердов — Иван Иваныч, Ю. Цапник, В. Кругляк — Бельведонский, О. Сафронова — мадам Мезальянсова, А. Гусенков — Моментальников. И все же основой решения, хотя во многом озорного спектакля, оригинально оформленного Т. Сельвинской, с музыкой нашего земляка Е. Гудкова, хореографией В. Панферова, стала мысль о страстной мечте молодых рабочих и ученых о коммунизме, о нетерпимости к недостаткам, бюрократизму, равнодушию, корысти. Спектакль органично вписался в репертуар театра. Он был посвящен 60-летию Великого Октября и отмечен премией Министерства культуры СССР.

Огромный интерес вызвал спектакль «Бал манекенов» Б. Ясенского в постановке наших польских друзей. По духу своему, внутренней сатирической направленности, по своей фантасмогоричности автор пьесы очень близок к мироощущению В. Маяковского. В то же время в постановке Ежи Яроцкого — это убийственно-яркая сатира на буржуазную социал-демократию, ее предательскую роль в современном рабочем движении. Здесь тоже звучит тема маленького человека. Необыкновенно трогателен Ю. Цапник — Манекен, с его незащищенностью перед страшным уродливым миром чистогана. Чрезвычайно интересной для творческого коллектива была работа над пластикой спектакля, где Е. Яроцкий и В. Панферов — хореограф спектакля — сумели найти внутреннюю органику жизни персонажей на сцене. На фестивале польской драматургии в СССР этот спектакль получил первую премию.

Прочно вошла в репертуар театра русская классика. «Иванов» А. Чехова — спектакль о жизни «презренной и обывательской во всей ее убийственной пустоте». Содержание этой пьесы намного шире и драматичнее, чем развенчание либерализма земства. Это драма о человеке, здесь жажда деятельности, подвига, который подавляется, и он постепенно, как бы к этому ни стремился, ничего в жизни не решает, становится надломленным, а затем «непонятым»... Можно сказать: «виновата окружающая действительность». Да, но театр при этом ставит один очень важный и большой вопрос: «А сам герой (в данном случае Иванов) разве не виноват?» Этим спектаклем театр считает важным подчеркнуть, что лучшие люди в том мире — «лишние люди».

А. Чехов поставил в пьесе «диагноз целому поколению». Идет речь о страшном одиночестве людей, их неприкаянности и попросту ненужности. Интересны образы героев пьесы, созданные на сцене Т. Малухиной — Сарра, В. Качуриной — Саша, Б. Петровым — Боркин, Н. Ларионовым — Иванов, А. Мезенцевым — доктор Львов, В. Коноплянским — Шабельский...

Спектакль «Егор Булычов и другие» М. Горького... В. Немирович-Данченко писал: «...давно не читал пьесы такой пленительной. Право, точно Вам только что стукнуло 32 года! До того свежи краски — молодо, ярко, сочно, жизненно, просто,— фигуры как из бронзы... И при всем том,— это уже от 60-летнего возраста, и это уже на пятнадцатом году — мудро, мудро, мудро! Бесстрашно, широкодушно. Такая пьеса, такое мужественное отношение к прошлому, такая смелость правды говорят о победе, окончательной и полнейшей победе революции больше, чем сотни плакатов и демонстраций. И опять: молодо, свежо и — пленительно!..»

Восторженное отношение Немировича-Данченко к пьесе М. Горького не покидало всех нас, работавших над нею. Это действительно вечная пьеса, всегда современная. Необыкновенно страстно в ней звучат ненависть к войне, презрение к денежному мешку, с удивительной силой обнажена обреченность старого мира, неизбежность и закономерность революции. Это пьеса глубоко философская. Ведь вечен вопрос о смысле жизни и смерти, который гложет Егора, всегда человек ищет свое место в жизни, как это делают все без исключения персонажи пьесы.

И еще. Попытались мы утвердить в спектакле мысль М. Горького, высказанную им в письме к К. Федину: «...веками воспитанный раб крепко сидит в человеке, церковь же укрепляла его идеи рабства богу. И вот «в страхе рабьем пребывая», не верит человек в прочность «свободы», все ищет предела ее, все пробует: а так можно? а эдак?..» В острых страстных спорах Егор (Л. Варфоломеев, В. Милосердов), Шурка (В. Качурина, Н. Кутасова), Тятин (Н. Ларионов), Глафира (А. Готовцева, О. Сафронова), Трубач (А. Гусенков, Б. Петров) «по капле выдавливали из себя раба». Эта поразительно действенная мысль, необыкновенно современная, делает спектакль острым и, я бы сказал, важным и нужным каждому человеку. В работе над пьесой, как в никакой другой, мы особенно глубоко поняли, что художник «чувствилище», как говорил М. Горький, потому что, в первую очередь, это относилось к нему самому.

В роли «других» не раз отмечалась работа актеров Т. Малухиной и В. Романовой — Варвара, А. Келлер — Меланья, П. Кулешова — Достигаев, Л. Бокаревой, Ф. Охотниковой — Ксения, В. Кругляка, П. Шустикова — Пропотей, Б. Мансурова — Башкин, В. Коноплянского — Павлин. На гастролях в Москве в 1978 году спектакль получил премию Министерства культуры СССР.

Хочется упомянуть о работе театра по пьесе великого русского драматурга А. Островского — «Без вины виноватые». Говоря в этом спектакле о власти денег, презрении к бедности, преступном равнодушии к обездоленности и многом таком, что всегда составляло социальную сущность писателя, мы, главным образом, ставили вопрос: «В чем все-таки виноваты без вины виноватые?» И отвечали: