Юджин пришел очень вовремя — как раз, чтобы Дан смог избежать неприятной темы.

— Простите, что так долго, — извинился Юджин практически на бегу.

Он оставил дверь раздевалки и открытой и оттуда рассказывал о случившемся за день:

— Они на этом варьете из меня всю душу вынули. И танцуй им, и пой, и со стульями играй, и через скакалку прыгай. Можно подумать, мне заплатили за это.

Дан захихикал вместе с остальными. Шоу-варьете лишены смысла, их цель — смущать и издеваться над гостями. После дебютного продвижения отношение к их группе заметно изменилось, приглашений много, строгих требований к мемберам нет. Юджин и Инсон взяли на себя основной удар участия в шоу-варьете. Хэвон учится в школе, ему нужно хотя бы немного оценки подтянуть, чтобы ее закончить. Дан занят в студии, ему не до варьете. Джинхо очень некомфортно себя там чувствует и ему групповым решением позволили не ходить на шоу. Минсок относительно свободен, но он очень хочет подтянуть вокал, чтобы гарантированно выдержать долгие выступления в туре.

Юджин вышел из раздевалки очень быстро, на ходу натягивая на себя футболку. Начали с общей физической разминки, распелись. Затем начали отрабатывать свое выступление для Грэмми.

Минсок зорко следил за всеми в зеркало, иногда покрикивая на тех, кто опаздывает, спешит или ошибается.

— Хэвон, жестче топай! Юджин, что за плавность? Резче нужно, резче! Дан, ты делаешь слишком большие шаги, не у всех такие длинные ноги!

Одновременно с командами Минсока Инсон вслух сетовал на то, что не стал рэпером или трот-певцом. Стоял бы сейчас ровненько, с микрофоном в руках, без всего этого. В общем, в зале царила их привычная рабочая атмосфера.

Номер для Грэмми был уже полностью готов, но репетировали они его не так много, как хотелось бы. Дело во второй половине, где они будут исполнять «Sleep, sugar». К этой песне не было хореографии, но именно ее посчитали интересным исполнить на премии, так что пришлось все готовить. После резких движений «Warrior» они переходили на совершенно другой стиль — мягкий и плавный. Кому-то перестройка давалась легко — Дану и Юджину, например, — а кому-то было сложно отыгрывать такую смену настроений. У Хэвона была частая проблема — он то слишком мягко танцует в первой части, то слишком резко во второй.

Отрепетировав номер несколько раз, они немного отдохнули и приступили к отработке выступлений тура. В целом, они неплохо справлялись, сказывались долгие тренировки вокала и выносливости. Но все равно придется делать перерывы на сцене, потому что Минсок, Хэвон и Инсон просто не смогут стабильно спеть, если не делать паузы между песнями. Песни для тура репетировали частями — то ту, то эту. Полностью весь концерт пока что прогоняли только один раз.

Тренировка традиционно заканчивалась массовым лежанием на полу. Кое-как приняв душ и переодевшись в чистое, они шли к массажным креслам на другом этаже. Раз в неделю старались ходить на полноценный физио массаж, но в остальное время приходилось довольствоваться креслами.

Ну и после, постанывая от болей в мышцах, шли в общагу, спать.

За это время ощущение боли в мышцах стало чем-то почти привычным. Они даже в спортзал временно перестали ходить, потому что ресурсов не хватало. Действия вроде и привычные, но каждый день отрабатывать хореографию по несколько часов, с полной самоотдачей, чтобы точно быть уверенным в правильности исполнения… то еще испытание на выносливость.

Из-за усталости Дан даже забыл на время о разговоре с Арин. Она сама о себе напомнила серией сообщений, где просила прощения за то, что ревнует. Что отвечать, он не знал. К тому же, произнесенное вслух признание не давало покоя.

В Корее редко признаются в любви. «Ты мне нравишься» — так обычно говорят парочки. Здесь слово «люблю» считают слишком сильным, чтобы говорить так о любых романтических отношениях. Арин, хоть и училась какое-то время за границей, все же кореянка до мозга костей. Зачем она так сказала? Чтобы ему было еще более неловко расставаться с ней?

Эти мысли не давали спать и даже сильная физическая усталость не могла пересилить бесконечный монолог мыслей в его голове. В итоге он встал с кровати, зашел в свою маленькую студию, где не работал уже несколько месяцев, и сел за лирику. «I don’t love you» писалась удивительно легко, но ему самому легче не стало. Он смотрел на достаточно жестокую лирику и не мог решить — стоит ли вообще эту песню публиковать. С точки зрения коммерции — девочки явно будут под нее массово плакать, что даст неплохие прослушивания. В остальном… и Арин еще сильнее обидит, и, возможно, кого-то разочарует таким признанием.

Прибавив к мыслям об Арин еще и размышления о хорошей песне, которую страшно выпускать, Дан отправился в кровать. Заснуть, в итоге, получилось, но утром было такое ощущение, что проснулся он еще более уставшим, чем ложился.

* * *

Разговор с Арин на выходных не заладился. К этому моменту Дан уже все для себя решил: тянуть дальше бессмысленно. Он только делает хуже, в первую очередь себе и своему представлению о джентльменском поведении. Да и Арин тоже будет сложнее. Чем дольше живешь в мире иллюзий, тем сложнее с ними расстаться, лучше все закончить сейчас, через месяц после начала отношений. Уже и так понятно, что он совсем не тот, кем был в прошлой жизни, да еще и Арин моложе и импульсивнее…

Сказанное Арин не понравилось, она начала плакать, потом пыталась выбежать из отеля куда-то в холодную сеульскую ночь. Дану, как в дешевой мелодраме, пришлось ее ловить, вести обратно в номер, заказывать такси до дома… в общем, ночка выдалась непростой.

А утром воскресенья в сети появились инсайты о том, что Даниэль и Арин встречаются.

Дан был уверен, что это не сама Арин сдала их прессе. Скорее всего, дело в нарушении правил конспирации, так сказать. Арин выбегала в коридор отеля, Дану пришлось идти за ней и там с ней разговаривать, а после он сажал ее в такси. Их банально могли увидеть другие постояльцы отеля. Как бы тщательно персонал не хранил тайны айдолов, отель — это не то место, где можно остаться полностью незамеченным.

Об отношениях Дана и до этого ходили слухи. Но тогда это были фанатские теории, а сейчас — слив в блоге с инсайтами,