Старшеклассники уговорили Марию Вадимовну провести в школе вечеринку на Хеллоуин. Девчонки уже предвкушали, в каких нарядах пойдут. Лена мечтательно заявила, что будет в костюме мёртвой невесты. Она так долго и в таких подробностях расписывала свой наряд, что я не выдержал и предложил:

– Гроб подогнать? Могу со скидкой?

Лена надула губы и фыркнула, но что мне ответить, вовремя сообразить не успела. Зато Рита, отвернувшись от своего Бориса, сказала:

– Я и не знала, Феденька, что ты у нас в ритуальной службе подрабатываешь.

– А он у нас везде успевает, – усмехнулся Борис, – и учиться, и работать, и к директору подмазываться. Надо бы поучить тебя хорошему поведению.

– Попробуй, – ответил я.

Мы стояли в школьном коридоре друг напротив друга. Рита, прижавшаяся одним боком к Боре, довольно усмехалась. Похоже, нашу ссору она приняла на свой счёт. Но она ошибалась. Никакой ревности по отношению к ней я не испытывал.

– Посмотрим, – улыбнулся Мушинский, напряг мускулы, бугрившиеся под тонкой рубашкой, и повторил. – Посмотрим-поглядим.

Актовый зал на время вечеринки был украшен в тёмно-оранжевые цвета. Жёлтые, круглые, большие и маленькие тыквы скалились зловещими улыбками и сияли зажжёнными фонариками. Завхоз Оксана Михайловна бегала с причитаниями и угрожала, что прикроет «это увеселение, которое не отвечает правилам школьного устава и пожарной безопасности».

Но Мария Вадимовна, явившаяся на праздник с опозданием, успокоила кудахтавшего завхоза. Она махнула рукой, чтобы ребята продолжали, усевшись на стул у окна. А ребята подготовились основательно. Сначала показали сценку со скелетами и провели конкурс на самую ужасную гримасу. Потом явился приглашённый диджей и началось настоящее веселье. Я явился на «бал» без костюма, так же, как и Таня. Я даже удивился, что она пришла. Таня часто говорила, что терпеть не может толпу. Она стояла в уголке и разговаривала о чем-то с Мариной Царёвой, тоненькой, тихой девочкой, которая нарядилась в простыню, видимо, символизировавшую саван. Я потихоньку начал протискиваться сквозь толпу к Тане и столкнулся плечом с Ивановым. Лёха был на полголовы выше меня. Я попытался пройти мимо, но он передвинулся чуть правее, и я снова застрял.

– Чего тебе надо, Иванов? – спросил я.

– Тебя ждут. На крылечке, – сказал он, ласково улыбаясь.

Улыбка у Лёхи была такая, что хотелось в неё плюнуть.

– Выйди, не поленись.

– С чего бы мне? – ответил я. – Мне и тут хорошо.

– Ты вопросов-то лишних не задавай, – сказал Иванов. – Ты иди. А я тебя провожу. Чтобы ты не заблудился по дороге. И не надо ничего спрашивать. А то придётся тебе помочь двигать ногами.

Я спокойно прошёл сквозь танцующую толпу, скользнул взглядом по Тане, которая посмотрела нам вслед, прошёл по коридору направо и свернул в фойе. Сзади, как настоящий секьюрити, топал Иванов. Походка у него была как у танцующего слона. Мне было не страшно, а скорее смешно. Я ведь уже знал, что случится в последующие пять-десять минут. На крыльце стоял Мушинский и двое таких же милых, добрых ребят.

– Ну, здравствуй, Волков, – грозно сказал Мушинский. – Ты знаешь, Волков, как надо учить таких, как ты? Молчишь? Значит, знаешь. Сейчас я тебе объясню, как надо правильно себя вести, когда я нахожусь рядом.

Его кулак полетел мне навстречу, но я увернулся, подхватил его руку и повел её дальше, завернув напоследок аккуратным бубликом за спиной. Мушинский взвыл от боли, кое-как вывернулся и заорал своим дружкам:

– Что застыли, придурки?! Держите его!

Иванов стоял с банкой лимонада поодаль и, как заправский болельщик, подначивал друзей Мушинского:

– Давай! Слева заходи!

Я сопротивлялся, но руки мне всё-таки скрутили, повели под липу, на которую я часто смотрел из школьного окна. Мушинский ударил меня в солнечное сплетение, а потом, не дожидаясь, когда я разогнусь, в голову. И в этот миг на крыльцо выбежала Таня, она что-то кричала, но от боли и шума в голове я почти ничего не слышал. Парни смеялись и обращали на неё внимания не больше, чем на комара. Мушинский наносил удар за ударом – в живот, в нос, в колено. Из ноздрей потекла кровь. Таня снова закричала и, подбежав ко мне, начала хватать Мушинского за руки. Он отмахнулся от Тани, и она полетела на землю. И в это время из дверей школы вышла Мария Вадимовна. Она явно собралась идти домой. На лице директора ещё блуждала улыбка, когда она заметила меня. Потом перевела взгляд на Таню, поднимавшуюся с земли. Парни быстро меня отпустили и даже попытались отряхнуть мою рубашку. Мушинский медленно отступал, качая головой.

– Мария Вадимовна, вы не так поняли. Мы просто пошутили. Хэллоуин ведь. Мы…

Директор потрясённо смотрела на него. Потом спустилась вниз, подошла к нам и помогла Тане подняться. Мария Вадимовна повернулась ко мне и спросила:

– Фёдор, как ты? Скорую вызвать?

– Нет. Я ничего, – ответил я. – Я пойду домой.

– Таня, иди в школу. Я позвоню твоей маме, чтобы она тебя забрала.

– Не надо, Мария Вадимовна. Я её провожу, – сказал я.

– Ладно. Вы пока стойте тут, я вызову вам такси, чтобы без приключений оба домой доехали, – приказала Мария Вадимовна и набрала номер.

Такси она вызвала быстро, сунула мне деньги в руку на дорогу и, повернувшись к Мушинскому, сказала:

– Пойдём, Борис.

– Куда?! – спросил Боря, оглядываясь по сторонам.

Его друзей уже не было видно. Иванов допивал свой напиток, прогуливаясь у школьного забора.

– Пошли, – зло сказала Мария Вадимовна.

Мушинский безропотно повиновался и вместе с директором вернулся в школу.

– Ты как? – спросил я у Тани слегка гнусавым голосом.

Кровь из носа всё ещё текла, и Таня протянула мне свой носовой платок. Я взял его и прижал к ноздрям, запрокинув голову.

– Я очень испугалась. У тебя кровь. Тебе больно? – спросила она.

– Нет, – пробормотал я сквозь платок. – Мне нормально. А ты как?

– И я нормально.

Мы стояли, прижавшись спиной к стволу липы. Таню мелко трясло, а я еле стоял на ногах, запрокинув голову вверх, где в чёрное небо тянулись голые ветки. Но почему-то мы оба улыбались. Подъехало такси, белый «Рено», и мы уселись вместе на заднее сиденье.

Я, как и обещал, проводил Таню до дома, попрощался с ней и поехал домой.

Дома мне удалось незамеченным проскользнуть в ванную комнату, и я с удовольствием принял душ. От горячей воды снова пошла кровь, я нашарил на полочке ватные диски и заткнул левую ноздрю. Добрался до своей комнаты, улёгся в постель и