Пока все радовались, что Сэм вернулся, я подошел к Марку, протянул руку:

— Спасибо от всех нас. Это поступок, достойный мужчины.

Он криво усмехнулся. Нет, им двигали не благородство и не ответственность перед командой, а желание сохранить за собой теплое место. Он отлично понимал, что закопал себя собственным языком. Вот только как долго Круминьш сможет сдерживать свою суть? Время покажет.

Вот теперь мы точно готовы встречать «Спартак». Я оглядел нашу раздевалку и вспомнил, в какой нас размещали в Москве во время товарищеского матча. Ну и плевать, что скромно!

Вспомнилось, как еще в юности мы с приятелями поехали в Крым по форель на речку Черную. У меня был спиннинг лохматых годов, весь ржавый, с трескучей катушкой. А один товарищ щеголял с дорогущим набором, где чего только не было: спиннинг одной длины, другой длины, третьей толщины, воблер, шмоблер, крючок золотой, крючок серебряный с инкрустированными кристаллами Саворвски. В итоге я поймал шесть форелей из семи, а тот парень — маленькую красноперку. Так что дело не в обертке, а в мастерстве.

«Спартак», мы ждем тебя!

20 апреля 2025 г., воскресенье

Вчера, в субботу, нас возили смотреть, как строят новый спорткомплекс «Титан». Помимо стадиона и манежа, тут предусматривалось все практически для всех спортивных направлений, имелись бассейн и залы для единоборств, кафе, магазин спортивного питания, ледовый каток. Когда разрабатывали проект, каждый футболист высказал свои пожелания, и толковые были учтены. Но готов стадион будет только через два года. Пока мы увидели лишь исполинский котлован и кучу техники, даже фундамент еще не закладывали.

Зато шума было! Фотографировали нас минут двадцать, потом начали терзать вопросами о предстоящем матче со «Спартаком», причем вопросы меня разозлили. Особенно: «Какой счет бы вас устроил?» и «Будете ли рассматривать ничью как победу». На самом деле за этими словами пряталось завуалированное: «Да вам, выскочкам, и не тотальный разгром со счетом 1:3 должен быть в радость, а ничья — так вообще чудо».

Да, у нас команда сильная, можно сказать звездная, но этим звездам только предстоит зажечься, а «Спартак» — это легенда, сильнейшая команда СССР, и мы невольно испытывали трепет. Потому каждое утро Димидко начинал с того, что напоминал: мы не с богами будем играть. Спартаковцы из плоти и крови, они тоже ошибаются.

Наши болелы, читая, какие мы провинциальные выскочки, конечно, злились и, чтобы не было побоища, утром мы сделали открытую встречу, где Саныч призвал фанатов вести себя спокойно, что бы ни случилось. Иначе их накажут, и нам придется играть при пустом стадионе.

Но все понимали, кто такие футбольные фанаты, и возле стадиона было оцепление из ментов. Не хватало еще, чтобы разъяренная толпа перевернула автобус со «Спартаком», так мы навсегда приобретем репутацию одичалых.

Что касается простого народа, у них был праздник, мало того, что воскресенье, так им еще и должны были показать шоу. Понятное дело, все билеты раскупили, причем где-то треть мест планировали занять спартачи. Они ехали на машинах, забивали поезда и электрички, некоторые нагрянули в Михайловск вечером пятницы, и гостиницы были заполнены.

Вчера две компании устроили массовую драку в пивной — спартачи спровоцировали. В субботу махались стенка на стенку — и снова гости спровоцировали своим презрением.

— Пусть «титаны» и хотят,

Запинаем, как котят!

— Четко знаем мы одно —

Путь «Титаника» — на дно!/ «Титан» — жидкое говно!

Наши болелы уважали соперников и не позволяли себе таких выпадов в их сторону, ведь многие в вышке именно за «Спартак» и болели. Но если долго махать тряпкой под носом у мирно пасущегося бычка, рано или поздно он взбеленится. Так и михайловские болелы воспылали гневом праведным и желанием поднять обидчика на рога.

Потому для поддержания порядка приехали наряды из Лиловска, и у ментов выдались две беспокойные ночки.

Сегодня с самого утра воздух звенел от напряжения, мы мало того, что волновались из-за результата, так еще и болелы могли чего учудить, а при пустом стадионе, без поддержки, играть сложнее.

Мне самому передавалась нервозность, и возникало желание использовать «лучшего» — завтра Саныч объявил выходной, Рина знает об откатах и подстрахует если что. Может, повезет, и стану я худшим танцором или бухгалтером. Скорее всего, так и будет. А если нет? Стоило вспомнить, как меня накрыло в прошлый раз, и кровь в жилах превращалась в лед.

И вот мы собрались в раздевалке. Саныч ходил из угла в угол, всем своим видом источал уверенность, а каждым шагом будто гвоздь забивал.

— Ну что, поджали хвосты? — презрительно спросил он. — Трясетесь? Молитесь? Ну?

Он медленно повернул голову, так, прицеливаясь, танк поворачивает башню, просканировал взглядом каждого.

— Как настроение, бойцы?

Будь он Микробом, пропел бы: «Белый флаг, кровь ушла из вен. Липкий страх холоднее льда» — но Димидко не был столь изобретательным и спросил:

— Лабич? Что нос повесил? Поделись мыслями.

— Сильная команда, — буркнул он и отвел взгляд.

— И? Ну? — Саныч всплеснул руками. — Правильно — сильная команда, такая же, как мы. Игроки из плоти и крови, с некоторыми Саня играл. Не боги спустились покарать недостойных. Так что, если кто на поле начнет ссать, того вот. — Он взял поставленную в угол хворостину и взмахнул ею. — Холопы достойны порки!

— Перегибаешь, Саныч, — скривился Микроб.

— Да? Ну, подбодри нас чем-нибудь…

И Федор запел, копируя голос Кипелова:

— Сорванный флаг — знак сдачи врагам, нас не возьмешь, врешь, мы живы пока!

— Вот! Такой настрой мне нравится.

— Мы знаем их от и до, а они не успели нас изучить, потому что мы еще не раскрылись. Так вот он, шанс раскрыться! Заткнуть пасти журналюгам, которые нас полощут, экспертам…

Его перебил Микроб:

— Кстати! Это знак: как только эксперты начинают нас полоскать, мы выигрываем.

— Ага, наверно, поэтому мама меня ругала перед экзаменами. Не взаправду, а так, — поделился Цыба.

— И меня! — белозубо улыбнулся Сэм.

Только ему было все нипочем. «Даугава»? Затопчем! «Спартак»? Фигня вопрос, тоже затопчем!

— Падлы вы охреневшие! — гаркнул Димидко. — Тупые деревенщины, правильно пишут! Сукины дети!

Он не стал сдерживаться и матерился так виртуозно, что мы слушали с открытыми ртами, и до меня дошло, что он делает.

— Ну,