Мы отошли в сторону, и он шепнул:

— Ваще не спал, бредил. Еще хуже стало.

На нас зыркнул Димидко, и мы разбрелись в разные концы раздевалки. Вот и что делать с Витьком? Научится ли он управлять своей силой? Если нет, то он рискует дойти до истощения, вылететь из команды и вовсе сойти с ума.

Но вскоре мысли о нем вылетели из головы, потому что Сан Саныч завел любимую песню, что нас ждет самое большое испытание — «Спартак»! И нужно готовиться, готовиться и еще раз готовиться. Играть и отыгрывать различные схемы. Наша задача ни много ни мало — выиграть! Ничья его не устроит. Потому что выиграть у «Спартака» — это подвиг! Это такое чудо, о котором будет говорить не только вся страна, но и весь мир! Каждый, кто сыграет в основном составе, впишет свое имя в историю футбола!

Особенно воодушевились Жека и Игнат, вечно обиженные наши и вечно недооцененные. Ну и Круминьш стойку сделал.

В двусторонках Димидко с нападающими изгалялся как мог, пробовал наши классические схемы: два высоких нападающих, Рябов и Сэм. Среднего роста Ведьмак и мелкий Цыба. Цыба и Сэм. Ведьмак и Сэм. Рябов и Ведьмак.

Наблюдая за игрой, Сан Саныч потирал подбородок, усиленно думая. Игроки были изобретательны — все, кроме Сэма, который всегда пер напролом и этим был хорош. Раз за разом Саныч учил его хитрить, думать, ориентироваться в ситуации и правильно отдавать мяч, но у казаха это получалось или предсказуемо, или бестолково, и день за днем на разборах он получал выволочку.

Похоже, Сэм достиг своего предела, и через голову перепрыгнуть не сможет, потому что недостает сообразительности

Восемнадцатого апреля был самый обычный апрельский день: серь и сырь, мелкий дождик и тяжелое свинцовое небо. Гусак наконец-то выспался: то ли прокачка дала результат, то ли просто так совпало.

Было воскресенье, но мы все равно гоняли двусторонки, к тому же приехал тренер Никита, который занимался с вратарями по выходным.

В этот раз в команде противника были хитрый Ведьмак и предсказуемый Самат, а в моей — Рябов и Цыба, зато у нас защита была мощнее, да и меня никто не списывал со счетов. Игра ничем не удивила: Самат пер буром и получал за это по шапке. Димидко, красный от возмущения, бегал вдоль бровки и разорялся:

— Сэм, мать твою! Ну куда ты прешь! На тебе же двое висят и третий навстречу бежит! Ну, завалил ты Бороду — и пеналь вам! Ну что тебе мешало назад глянуть? Там Борис открыт! Ну?

— Неужели не понято? Элементарно же! Шея нормальным людям для того, чтобы по сторонам головой вертеть, — проговорил Круминьш с изрядной долей презрения, помогая подняться Бороде. — Егор, ты как?

Он встал на травмированную ногу, повращал коленом.

— Вроде нормально.

— Саныч, не ставьте Бекханова в двусторонки, он же покалечит нас! — скорее велел, чем попросил Круминьш. — Ну что это за игра?

— Зато он забивает лучше всех! — крикнул Колесо, стоящий у ворот противника. — Когда еще ему учиться, как не сейчас?

— А где нам игроков брать, если он кого затопчет накануне «Спартака»? — поддержал прибалта Микроб, которому от Сэма досталось в прошлый раз.

— Я не буду с ним играть, — проворчал Клыков.

В принципе, правы все: риск действительно был, получив мяч, Сэм забывал, что на поле — свои, но и успехи он делал, это было видно, хоть Саныч его постоянно и долбал.

— Бекханов остается на поле! — распорядился Димидко, и Сэм, который выглядел побитым псом, воспрянул.

— Спасибо, Сан Саныч! — Он приложил руку к груди. — Не подведу!

Клыков покрылся красными пятнами и аж затрясся, переглянулся с Круминьшем. Прибалт стоял рядом со мной, вид имел невозмутимый, но меня обожгло его желанием — больше всего на свете он хотел, чтобы тупое чернозадое быдло покинуло команду.

А вот это уже нехорошо. Сложно играть в команде с тем, кого ненавидишь.

— Сэм, поаккуратнее! — попросил Саныч. — Это ж свои. И смотри, кто открыт, не при буром.

Древний свистнул, знаменуя начало игры. Н-да, велеть Сэму не танковать — все равно что приказать торнадо остановиться или — стихнуть шторму. Он, конечно, старался, но и защитники старались. Против него выбежал Круминьш, и Бекханов его снес — Марк покатился по траве, подтянув колено к животу.

Сэм даже не заметил, ударил по моим воротам — я отбил мяч кулаками, ладони попросту отсушил бы. Нарушения не было, и Древний не остановил игру, это сделал Димидко.

Круминьш сел. Молча поднялся и похромал к скамейке. Потом, видимо, он пойдет в санчасть. Все смолкли, уставились на Сэма, он развел руками.

— Играем! — скомандовал Димидко, указал на Думченко, который оказался лишним в команде противника. — Можешь быть свободен. Доигрываем, и по домам, хватит на сегодня.

Свисток — игра началась. Ну как игра — катание мяча друг другу. Сэм боялся атаковать и старался отдать мяч, остальные просто убивали время.

Так прошло минут десять, я аж замерз. В итоге Саныч, злой, как дракон, дунул в свисток и крикнул:

— Что вы мне тут устроили? В раздевалку все, живо! Со «Спартаком» так поиграйте!

Клыков не выдержал, проворчал под нос:

— Хромые и побитые. Наиграем мы, да.

Саныч не услышал, в отличие от меня. Получается, что Сэма в двусторонки ставить опасно. Но как тогда парню прогрессировать? А нам без такого танка сложно придется.

О, как Димидко орал в раздевалке! Казалось, слюна до зеркала за моей спиной долетит. Глазами вращал, желваки катал. И неженки мы. И лодыри. И сволочи зажравшиеся! Вот лишимся квартир и работы — и что запоем? Как играть будем, если от своих шарахаемся, которые нас жалеют? От «Спартаковцев» так вообще рванем всей командой, только Сэм в поле и останется да Саня, то есть я.

Наоравшись, он зашагал к выходу, и в этот момент распахнулась дверь, и он едва не столкнулся с Круминьшем, бросил:

— Ты как? Играть сможешь.

— В строю, — обнадежил его Марк, открыл свой шкаф.

К нему подошел Сэм. Встал, переминаясь с ноги на ногу, ткнул в спину пальцем — Марк выпрямился, не поворачиваясь. И эта его неестественно-прямая спина сказала больше, чем слова. Но Сэм не понял.

— Марк. Ты это, прости братан, я ж не специально.