литературу, устраивать встречи с агитаторами – словом, всячески наверстывать упущенное. А магазин в результате держался на плаву на протяжении всей войны.

О дедушке Персис мало что помнила, бабушку не помнила совсем. И Сэм, и его отец рано потеряли жен – это была их единственная общая черта. Сам Дастур скончался одной непогожей ночью от сердечного приступа, вскоре после того, как Персис исполнилось одиннадцать. Его нашли утром на потрепанном диване в дальней части магазина, с томиком «Цветов зла» Бодлера в руках. В последние годы бава – глава семьи – часто проводил ночи в магазине, чтобы ненадолго забыть о своих проблемах со здоровьем и об окружающих его несчастьях.

Эту же привычку разделяла и Персис.

Девочкой она воображала, будто книги переговариваются друг с другом в темноте. Шорох бумаги дарил ей утешение в ее невзгодах. Приходя сюда, как в убежище, она водружала на нос старомодные очки для чтения, устраивалась между полками и принималась жадно впитывать знания. Магазин в самом прямом смысле сформировал и взрастил ее. Если она и решила служить в полиции, то только потому, что пропустила через себя истории реальных героинь: авиаторши Амелии Эрхарт, швейцарской исследовательницы Изабель Эберхардт, которая уехала в Алжир и, чтобы влиться в местное общество, переоделась мужчиной; а еще британской суфражистки Эммелин Панкхерст. Разумеется, в числе героинь были и индианки: например, Рани из Джханси, восставшая против британцев, или Келади Ченнамма – «Перечная королева» из Карнатаки, отразившая набег армии моголов под предводительством Аурангзеба. Эти женщины вдохновляли ее и были ее спутницами на протяжении всего ее отрочества.

Настоящих друзей у Персис было мало. Из-за колючего характера и неуступчивости она быстро обзавелась репутацией смутьянки. Девочки в английской школе презирали ее и часто делали гадости. Однажды они набросились на нее и стали безжалостно дразнить, пока она не осыпала их оскорблениями в ответ. Тогда они прижали ее к земле и отрезали ей косы. Когда Персис на другой день пришла в школу, в ее ушах звенел боевой клич отца. Она подстерегла главную заводилу и избила ее до синяков. И так продолжалось до тех пор, пока обидчицы не усвоили, что от Персис нужно держаться подальше. А сама Персис в свою очередь стала привыкать к одиночеству. Индивидуализм, как и все в этом мире, требовал жертв.

И эти жертвы она готова была принести.

В передней части магазина она обнаружила аккуратно одетого индийца и сразу узнала его: это был слуга, который открывал ей двери в доме Хэрриота.

– Мадам, – он протянул ей конверт. – Это вам от сахиба Лала.

Персис взяла конверт и вскрыла его.

Почерк был безукоризненный – под стать Лалу; буквы вились по кремовой бумаге причудливыми спиралями.

Дорогая инспектор Вадиа,

Позвольте поблагодарить вас за безупречно проделанную работу. Признаться, я впечатлен. Надеюсь, вы продолжите руководить расследованием смерти сэра Джеймса. То же самое я сказал сегодня утром комиссару. В ответ на ваш запрос предлагаю вам ознакомиться с кратким перечнем недавних встреч сэра Джеймса. Не стесняйтесь, располагайте мной, как вам угодно.

С уважением,

Мадан Лал

«Никаких официальностей», – заметила она. Возможно, он вовсе не такой сухарь, как она думала.

Она окинула взглядом приложенный список. Педантичный Лал перечислил в нем встречи Хэрриота за последние три месяца, выбрав те, которые, по его мнению, заслуживали внимания. Несколько раз Хэрриот выезжал за пределы города, но о пунктах назначения в письме ничего не говорилось.

Особенно выделялись две недавние встречи.

Утром в день своей смерти Хэрриот встретился в Бомбейском джимхане, спортивном клубе, с человеком по имени Роберт Кэмпбелл. Других встреч в этот день не было. А двумя днями ранее, 29 декабря, он виделся с неким Ади Шанкаром. Эта запись сразу привлекла внимание Персис, поскольку она вспомнила, что Хэрриот хранил в столе газетную вырезку об Ади Шанкаре и об открытии его ночного клуба. И Шанкар, и Кэмпбелл оказались в числе гостей, которых Персис не успела вчера допросить.

Внизу была приписка:

P. S. Я организовал вам встречу с К. П. Тилаком, заместителем министра внутренних дел. Сейчас он находится в городе и отмечает Новый год. Тилак сможет сообщить вам подробности о работе сэра Джеймса в Индии. Пожалуйста, явитесь в 13:00 в Южный дом, район Малабар-хилл. Учтите: Тилак принадлежит к тому редкому типу политиков, которые уважают пунктуальность.

Персис посмотрела на часы. Почти девять. Времени у нее более чем достаточно, чтобы добраться до офиса, отчитаться и отправиться в Малабар-хилл.

День обещал быть долгим.

4

Полицейский участок находился недалеко от книжного магазина. Персис села в джип и влилась в утренний поток машин. Город готовился встретить новый день, и на улицах повсюду царила суета. Велорикши лавировали между двухэтажными автобусами и грохочущими трамваями, а орды торговцев с тележками с упорством самоубийц рвались потягаться с автомобилями, которых после Раздела в Индии хватало с избытком.

После войны, по мнению Персис, людей в Бомбее как будто стало меньше. Но после наступления независимости в город хлынули толпы мигрантов, чем спровоцировали в нем конфликт идентичности. Но, даже будучи самым многонациональным городом в стране, Бомбей все еще не утратил собственного лица, которым дорожил больше всего. Это был город джаза и возможностей. Город ночных клубов и гедонистического империализма эпохи Раджа. Тысячи иностранцев продолжали вести здесь привычный образ жизни, пусть даже от этой жизни остались лишь обломки. За последние годы Бомбей успел познать общественные волнения, протесты и сильный толчок к социализму по Неру. Те, кто сумел приспособиться к новым порядкам, сейчас процветали. По большей части это были оппортунисты, хотя попадались среди них и искренне сочувствующие. Заявить о себе в новом мире стремились и американцы, и европейцы, а порой даже британцы. Португальские корни здесь мешались с британской архитектурой и местным колоритом. Родной город менялся, и Персис пока не понимала, по вкусу ли ей эти изменения.

Она припарковалась у главной дороги и направилась по оживленной улице в сторону Малабар-хауса, который за последние месяцы стал ей домом.

Это было четырехэтажное здание в стиле эдвардианского неоклассицизма. Построил его гениальный шотландец Джордж Виттет – по совместительству создатель монумента «Врата Индии». Передний фасад был сделан из красных маладских камней, среди которых виднелись створчатые окна и ряд горизонтальных углублений. Некоторые окна были увенчаны балконами с балюстрадами, а над улицей тут и там уродливо свисали кондиционеры. На крыше сидели в ряд несколько горгулий и смотрели вниз. Из их каменных ртов лилась вода, и от этого кладка внизу приобрела неприятный желтый цвет. На нижнем этаже у парадного входа, украшенного надписью «Малабар-хаус», стоял швейцар