4

Листовки… Организовать отправку… Грузить!.. А во что, если грузовик для нашего отдела не преду смотрен?

Листовок несколько пудов. Как допереть эту тяжесть на почту? На чем?

Не доставить никак нельзя и даже преступно, если принять во внимание, что с одной-единственной нашей листовкой сдается целый вражеский транспорт. Шутка ли!

Если прикинуть, то мне, возможно, до верили выведение из строя всего Северного немецкого флота. Всего их личного состава.

Как быть?

А никак. Приказ есть приказ.

Я взваливаю мешок на плечо.

Бодрей. Веселей.

Почта на другой стороне пологой горы… По улицам ходят офицеры и краснофлотцы. Но откуда им знать, что именно я тащу на своих плечах? Что это будущее нашего флота?!

Я не оглядываюсь по сторонам. Я смотрю лишь вперед, вперед.

Спускаться легко. Подниматься трудно. Еще десять, двадцать шагов… Еще немного, и я дошла.

Вот почта. На пороге – хозяин почты, лейтенант Туманян. Глаза у него испуганные.

– Ай-ай-ай, – говорит Туманян, как бы взвешивая тяжесть мешка. – Да что они, обалдели?! Неужели не было никого посильнее вас?

– Мне всего раз пять или шесть пройти туда и назад, – отвечаю я с мнимой бодростью. – Да, между прочим, вы слышали, что в Мурманск прибыл немецкий транспорт? Он сдался с нашей листовкой.

– Прекрасно, – рассеянно говорит Туманян. – Их подперло – вот и сдаются. С листовками. А можно и без листовок. Но как же так?.. – И большие влажные глаза его светятся тревогой и добротой. – Надо бы вам раздобыть хоть тачку.

В обратный путь я пускаюсь рысью.

До обеда времени не так много. Я должна успеть доставить на почту все пакеты с листовками.

Видя мой отчаянный бег, напряженное выражение лица и мешок за спиной, люди оглядываются и смеются.

Вот главный полковник. Из Политуправления. Полковник Юдин. Я окрестила его «Золотая рыбка» с тех пор, как он подсунул мне в карман шоколад «Спорт». Завидев меня с мешком за спиной, он вытаращивает глаза. По складу характера ему бы свойственно тут же перехватить мешок.

Но таскать мешки полковникам не полагается. Покачав головой, он проходит мимо.

…Юдин (моя «Золотая рыбка») вел как-то строевые занятия на плацу. В занятиях принимали участие все матросы и офицеры. Он по очереди передавал команду над строем матросам и офицерам, чтоб научить их управлять взводом.

– Ве-ли-канова!

– Есть!

Плац замер. Всем стало страшно, что сейчас командовать буду я.

– Уйди ты, за Христа ради, чтоб глаза мои тебя не видали! – сквозь зубы сказал полковник.

Я с достоинством удалилась. По рядам пронесся как бы единый вздох облегчения…

И вот я тащила мешок. Он отвернулся, чтобы не видеть меня. Я ему кое-как козырнула вдогонку, в спину. Когда я иду в типографию и мешок пуст, я козыряю старательно, чуть отводя назад локоть правой руки. И козыряю неправильно. Надо, чтоб локоть был параллелен плечу. Но мне так сподручнее…

Набив листовками мешок, снова и снова иду на почту…

Бодрей. Веселей. До обеда так мало времени. Ну и что же?..

Если ты едва волочишь ноги, не надо было соваться в матросы – подавать заявление на флот.

Мне бы достать носовой платок и обтереть лоб, что ли… Но обе руки мои заняты заплечным мешком. Из полуоткрытого рта – я вижу это – валит в воздух клубящийся белый пар.

И еще я вижу много, много листовок! Ладно. Расскажу-ка я себе какую-нибудь историю. О туфлях, которые накуплю себе после войны. Раз – лакированные, два – белые на тоненьком каблуке.

Я таскаю, таскаю листовки и придумываю историю про некую девушку-ленинградку, у которой множество разных туфель. Она и не слыхивала о портянках… «Портянки? А что это такое – пор-тянки?» – Еще много осталось, деточка? – спрашивает Туманян.

«А летом девушка носит красные сандалеты…» – Как же так?.. Разве это возможно? – говорит Туманян. – Я бы пошел вместо вас, но боюсь гауптвахты. Не положено офицеру ходить с мешками. О чем думает ваш начальник! Нежизненный он человек.

– Оставьте в покое, пожалуйста, моего начальника. Он занят. В Мурманске сдался транспорт. И не смейте о нем плохо говорить…

– Полно вам. Успокойтесь…

– Это всё! Последний пакет.

– Великанова, – говорит мне через двадцать минут начальник, – когда вы уходите из отдела, надо не забывать вернуться в отдел… А как дела в типографии?..

– Не успела я забежать в типографию!

– Вы меня режете.