— Мне не нужны твои драгоценности, дедушка. — Пташне выпрямилась, упрямо поставила грязные ноги в сандалиях на ковер, в котором было больше дыр, проеденных молью, чем ниток и узлов. — Я хочу быть твоим Голосом.

Жесткая линия ее рта смягчилась. Она посмотрела на гейджа, который остановился на расстоянии вытянутой руки от нее, как человек, старающийся не испугать загнанного в угол котенка.

Она обратилась к огромному металлическому человеку:

— Я шла к нему из такого далека… Это нечестно: женщины могут получить власть только через мужчин. Почему он не помогает мне?

Это был голос ребенка. Он резал Лзи как ножом. Просмоленная ткань на рукояти мачете на ощупь была шероховатой.

И тут Пташне собралась и сказала:

— Тогда я сама помогу себе.

Она приблизила руки к поясу. Пронзительно закричала. Один из амулетов на ее поясе засветился зеленым, как свет, пробивающийся сквозь молодую листву. Гейдж сделал шаг вперед, узорчатая плитка крошилась под его ногами. Мертвец потянулся к пистолету.

Оба опоздали.

Окна по обеим сторонам от кресла мертвого короля разлетелись потоком осколков. В комнату, шатаясь, вошли двое зараженных, за ними влетело полдюжины трупных ос. Оба мужчины бестолково размахивали мачете. Осы выпустили жала, похожие на стилеты, на их кончиках блестели капли парализующего яда.

Лзи, положив руку на рукоять ножа в ножнах, застыла. Она издала один сдавленный вскрик — скорее от удивления, чем от ужаса, — и ее тело сковала неподвижность, так же надежно, как если бы Лзи парализовал яд осы. Она смотрела, как растет ее отражение в гигантской блестящей, черно-зеленой груди. Та часть ее мозга, которая вопит «беги, беги!» в тех кошмарах, когда тело кажется замурованным в стекло, спокойно давала ей понять, что это последнее мгновение ее жизни.

Мертвец загородил ее собой и выстрелил трупной осе между глаз.

Сверху из щелей каменной кладки посыпалась пыль. Застреленная оса упала, жужжа, ее лапы дергались, дергались крылья, и от этого дрожали камни под ногами у Лзи. Звук… звук выстрела был чудовищно громким. Он заполнил уши и голову Лзи, не оставив места ни для чего иного. Ни других звуков, ни мыслей — не осталось даже парализующего страха.

Она сжала рукоять мачете. И ударила по ближайшей угрозе — по судорожно дергавшемуся осиному жалу. Двумя ударами отрубила его, подняла голову и увидела, что Мертвец по-прежнему стоит, загораживая ее, и отражает удары одного из зараженных паразитом мужчин. Гейдж отбивался от двух ос, их жала оставили на его панцире испачканные ядом вмятины. Пташне — ее толстая коса расплелась — отступила и стояла за креслом трупа, своего короля. Она достала собственный длинный нож, висевший на перевязи за спиной, но держала его низко и неуверенно, как будто не знала, что с ним делать.

А между Лзи и Пташне было пять разъяренных ос и два плохо замаскированных полутрупа.

Оса яростно напала на Мертвеца слева; он в это время шаг за шагом теснил зараженного паразитом спутника Пташне. Крылья и спина осы коснулись потолка, оса изогнулась, прицеливаясь.

Лзи шагнула вперед и резко, одним ударом, словно перерубала ядовитую лиану, опустила мачете. Удар пришелся в хитиновое брюхо, и клинок застрял — с таким звуком, словно топором рубили дрова. Куски хитина и брызги мясистых внутренностей разлетелись в стороны, мачете прочно засело в насекомом.

С гневным гудением, щелкая жвалами, насекомое с глазами-сапфирами попыталось повернуться к ней. Лапы коснулись ее лица и волос. Лзи нагнулась, защищая глаза, изо всех сил сжимая рукоять ножа, упираясь локтем и отталкивая приближающееся ядовитое жало. Мертвец был слишком занят своим противником, а на помощь первой осе спешила вторая.

Лзи с отчаянным воплем дернула нож.

Панцирь осы с треском раскололся, жало дернулось и обвисло. Оса страшно загудела и попыталась укусить. Рукоятью ножа — использовать лезвие было нельзя, потому что оса была слишком близко, — Лзи ударила по драгоценному камню глаза. На сей раз она закричала — ну или завопила — что было сил.

Последовал отвратительный хруст, и огромная оса — невероятно легкая для таких габаритов, почти пустая внутри, — опять попыталась ее схватить и упала. Лзи посмотрела в лишенное черт лицо гейджа, испачканное ихором и какими-то другими неизвестными жидкостями.

— Осы защищают личинку, — сказала Лзи, до того уверенная в справедливости этого наития, словно усвоила его с малолетства. — Пташне не управляет взрослыми осами. Только личинками в мертвецах.

— Уничтожь короля! — Гейдж, не поворачивая головы, левой рукой схватил за крыло очередную осу, устремившуюся к мертвецу. Он использовал инерцию ее движения, чтобы ударить о потолок, его металлическое тело не по-человечески развернулось в поясе, как орудийная башня. Ровным голосом — возможно, ее восприятие просто притупила временная глухота — он продолжал: — Если Пташне не за что будет бороться, она остановится.

Клянусь дыханием дракона, надеюсь, что так. Лзи подумала: Пташне в таком отчаянии, что все равно может сражаться, ведь ей больше незачем жить.

— Пропусти меня.

Гейдж не откликнулся на ее слова. Он плавно повернулся и двинулся вперед, размахивая огромными руками. Он не пытался избежать укусов и словно не замечал их. Он просто создал бурю движений, которая окружила Лзи и отогнала от нее врагов. И боком пошел к мертвому королю и его Голосу.

Потом повернулся, все так же защищая Лзи, и Лзи оказалась рядом с креслом, в котором лежал король династии Огненной Горы. Она чувствовала острый запах, но не гнили, а соли, соды и ацетона.

Пташне как будто поняла, что они задумали, и повернулась к ним.

— Нет! — закричала она. И хотела наброситься на Лзи, но гейдж легко схватил ее за талию и крепко держал. Она колотила его рукоятью своего длинного ножа, и комната должна была бы заполниться звоном, но уши Лзи по-прежнему были как будто залеплены воском. Держа Пташне, гейдж не мог все так же успешно защищать Лзи от ос, но между ней и врагами встал Мертвец в своей выцветшей алой куртке, сверкая ножнами.

Было трудно, очень трудно повернуться спиной к битве, к жалящим осам и вращающимся клинкам, к звону мачете о ятаган, к воплям и содроганиям бывшего Голоса. Но она сделала это, в два шага пробежала этот хаос, подняла свой длинный нож и остановилась перед креслом короля.

Так не получится, внучка. Для этого тебе нужен огонь.

— Огонь, — вслух сказала она.

Она не оглядывалась, но в ее руке невесть как оказались рог с порохом, кремень и кресало.

Пороховница Мертвеца.

Огонь. Черный порох сжигает почти все.

Она обсыпала порохом мертвого