— Я похожа на самоубийцу? — Киоре откинулась на стуле, забросив руки за голову. — Ты сказал мне украсть что-нибудь из дворца, перед этим дав объявление. Ты не говорил, что я должна была написать правду!

Ястреб тихо рассмеялся, убрав драгоценность обратно в мешочек:

— Ты могла утащить что-нибудь менее приметное? Вот как мне его продать, а?

— То есть изумруд Гахта ты бы продал?

— Я бы распилил его на кучу мелких камешков, Киоре. А может, даже нашел бы покупателя на целый. Но ты с заданием справилась. Подумать только, выполнила его за три дня…

Киоре скромно потупилась: о, ну зачем говорить кому-то ненужные подробности о своей работе во дворце, которой пришлось пожертвовать? Зачем вообще говорить, когда можно промолчать, позволив собеседнику всё придумать?

— Признаёшь? — спросила она, заглядывая Ястребу в глаза.

Она знала, что в ее глазах сейчас пылал пожар предвкушения, надежды, сумасшедшей веры в силу этого отдельно взятого мужчины, который так легко мог решить ее судьбу, Киоре даже подалась вперед, как будто стремясь поймать телом любое слово, любой вздох теневого императора Лотгара… Ястреб попался в ловушку, на миг обмяк, а потом нахмурился и погрозил ей пальцем:

— Но-но! После Эши меня этими уловками не пронять!

Киоре оставалось только рассмеяться:

— Она говорила о тебе.

— И что же? — Ястреб вскинул брови, а мешочек с рубином незаметно исчез: Киоре до такого мастерства еще учиться и учиться!

— Что ты всегда был милым пупсом, — сказала и рассмеялась над вытянувшимся лицом мужчины.

— Старая карга! — сплюнул он в сердцах. — Чем она сейчас занимается?

— Не могу сказать. Но до покоя наставнице далеко, — улыбнулась Киоре, а глаза мужчины сверкнули.

Иногда у теневого императора срывались важные сделки. Ему не раз мерещилась чья-то властная рука, и теперь он был уверен: проделки Кровавой! Но как девчонка, что сидела перед ним, смогла попасть к Кровавой Эши в ученицы? Даже просто найти?

— Случай, — ответила она сухо на вопрос.

На большую искренность Ястреб и не надеялся: простаки в его мире долго не живут, а раз Киоре собиралась переплюнуть наставницу, то ей в первую очередь надо контролировать язык. Да только как она переплюнет Эши? Кровавая была невероятно красива: белокожая, с миндалевидным разрезом шоколадных глаз, гибкая, с дышавшим женственностью телом и невероятной россыпью светлых волос. Она сводила с ума одним мановением пальчика! Сопляком Ястреб только успевал слюни подтирать, когда видел ее. А эта ее ученица? О лице судить он не хотел: грим, контроль над мимикой — не докопается до правды. Мог только заметить, что лицо у нее худое, с огромными глазами. Киоре тоща, ростика чуть ниже среднего, с гладкими темными волосами до плеч — какой мужчина слюни на такое пустит? Однако воспоминание о пылавшем взгляде, которым совсем недавно его одарили, заставило усомниться в собственных выводах.

— Что ж, Киоре, я признаю тебя ученицей Кровавой Эши и разрешаю остаться в Тоноле. Все бы так платили за постой, — усмехнулся он.

— Ну, когда люди будут снимать целый город вместо комнаты с клопами, тогда так и заплатят. Хотя не дешево ли? Рубин за целый город… — она вскинула брови.

— Договоришься! Отправлю за изумрудом Гахта!

Киоре подняла руки, признавая поражение.

Ястреб сложил руки на животе, улыбка сошла с лица. Сейчас решалось всё, вплоть до того, кем ее будут воспринимать: сумасбродной авантюристкой, мелкой воровкой или кем-то более опасным.

— Я буду приходить сюда, к тебе, за сведениями, — с лица Киоре также ушло напускное веселье. — Могу и заказы брать. В приоритете те, что связаны с дворянами. Чтобы они зубами скрипели от одного моего имени, а я дома перебирала сундучки с тайнами! Прошу помнить, я не только воровка. Аферистка, авантюристка, мошенница, обольстительница — кто угодно. Если очень нужно, даже убийца.

Ястреб слушал и кивал, но хмурился всё сильнее. Да, дворяне обращались к нему, предлагая разнообразные дела, но до сей поры он чаще всего отказывал, ведь Особое управление и Тайный сыск не дремали. Теперь на его голову свалилась сумасшедшая, желавшая разворошить осиное гнездо голой рукой.

— Эши не лезла в политику, — выдвинул единственный аргумент он.

— Зато политика лезла к ней, — Киоре пожала плечами. — Ученик должен превзойти учителя, не так ли? Мне не требуется метка теневой гильдии. Всё, чего я прошу — это признать меня ученицей Кровавой Эши. Ты — посредник между мной и дворянами. И за это тебе будут отчисления. Выгодно, не так ли?

— Не всё упирается в деньги, — вздохнул Ястреб. — Но твои условия подходят мне, Киоре, ученица Кровавой Эши. Договор надо скрепить. Сегодня после полуночи принимаем тебя в нашу братию. Продержишься всю ночь с моими ребятами — принята. Нет — сама виновата.

Киоре улыбнулась, и эта улыбка походила на оскал. Ястреб усомнился в том, правильно ли он объяснил девушке, что ее ждет грандиозная попойка с лучшими из лучших в теневом ремесле.

— Проставляюсь, — объявил он, вернувшись с Киоре в общий зал. — Но оплачиваете вскладчину каждую третью бочку. Сегодня мы принимаем в свои ряды Киоре, ученицу Кровавой Эши!

Зал радостно грохнул. Киоре досталась огромная кружка, высотой почти в локоть, в которую с невообразимой скоростью наливали всё: пронесенную в рукаве домашнюю настойку, вино Ястреба, разбавленный эль. Она пила с ворами за ловкость рук, с убийцами — за смерть, со всеми сразу — за удачу. Пила, пила и пила…

Ястреб смотрел на девушку, грим по лицу которой размазался диковинными хаанатскими узорами и, засмеявшись, она стерла его руками, лишь усугубив ситуацию. Ее тут же облили элем, в ответ девчонка сама плеснула в кого-то. Поскольку кружка ее была больше, сидевший рядом воришка промок до живота.

Минуло три часа пополуночи, но Киоре по-прежнему смеялась и пила, хотя первые слабые организмы отправились в отключку. Двери харчевни после полуночи не открывались: все знали, что в это время к Ястребу лучше не ходить, если жизнь дорога. Начались пляски на столах под губную гармошку, но после того как двое поскользнулись, со смехом закончились.

Детина-помощник уже вытаскивал на улицу вторую пару драчунов, чтобы охладить их в бочках, а Киоре также бодро пила, спорила и, кажется, созревала до идеи перепить Ножа — первого отморозка Тоноля, по которому тюрьма слезно плакала уже десятилетие. Нож, хоть и выглядел хилым, забитым мужичком с куцым хвостиком, в общении мигом рассеивал это заблуждение: такую плутоватую физиономию с картинным шрамом на виске в столице еще поискать следовало! Он чокнулся с Киоре, прошептав что-то, и она засмеялась. Эль потек по шее, но потянувшего к ней руки Ножа встретил недвусмысленный тычок, оборвавший все его поползновения в сторону женского тела.

Киоре пила и не хмелела. Ястреб надеялся, что три кружки ее точно свалят, но ученица Кровавой изумила его. Помнится, Эши пить вообще не умела. Что же, получается, ее ученица сама была хоть куда? Или же Кровавая учла собственную ошибку и исправила упущение в преемнице?