Подав руку мужчине в вязаных перчатках без пальцев, Ниира спустилась на мостовую. За спиной находилось похожее на древний замок здание Особого управления. Молнии сверкали все ярче, отражаясь в черных зевах окон, а двери гулко стучали, вторя раскатам грома. Стоило подумать о дожде, как он хлынул с неба и на баронету, и на ругавшегося извозчика, и на весь Тоноль.

Ледяной дождь прогнал духоту и остудил голову в первое же мгновение, а дальше пришли холод и сырость, от которых хотелось спрятаться где-нибудь в тепле. Ниира печально наблюдала, как извозчик чинил колесо, ощущала, как вода пробиралась к самому телу. Вспышки молний, грохот грома, опустевшая улица с потоками воды и новыми лужами… Спрятаться было негде — не в Особое управление же идти! Она покачнулась, сильнее обхватывая собственные плечи — платье промокло насквозь, и на ветру стало очень холодно.

Мысль постучаться хоть бы и в тюрьму перестала казаться ужасной. Должны же там где-то отдыхать служащие? Могут же они, в конце концов, ненадолго дать кров баронете!

— Уважаемый, как скоро почините? — подошла она к извозчику, сильно припадая на больную ногу.

Тот повернул к ней угрюмое лицо с обвислыми усами и пробурчал что-то ругательное. Ниира не успела ответить, как перед ней выпрыгнул подросток в черном и поклонился:

— Прошу прощения, но мой начальник желает знать, не нужна ли вам помощь, высокая госпожа? А если нужна, то предлагает зайти в здание.

— И кто твой начальник? — с тоской спросила баронета, заранее понимая, что отказаться не сможет.

— Герцог Хайдрейк, глава Тайного сыска!

— Веди, — вздохнула Ниира.

Особое управление внутри оказалось менее страшным, чем снаружи. Полутемные коридоры, множество суровых мужчин в форме — какие это всё пустяки по сравнению с грозой, сыростью и холодом! Мальчишка-помощник стремился убежать, постоянно забывая о хромоте девушки, но одергивал себя и возвращался к степенному шагу. На Нииру не оглядывались, приняв за жертву преступления — таких здесь в сутки десять ходит.

Хромота заставила девушку остановиться у доски с портретами разыскиваемых преступников, переждать новую боль. Чтобы отвлечься, Ниира изучила изображенные лица — среди страшных образин убийц там было лишь одно красивое, мужественное лицо с родинкой над левой бровью, которому приписали какую-то крупную махинацию с акциями железнодорожной компании.

— Как вас представить? — спросил мальчишка в темной приемной, взявшись за дверную ручку.

Через несколько светских фраз Ниира грелась у пылавшего камина, находившегося с противоположной от шкафов с папками стороны. Она любезно отказалась от кресла, пока не обсохнет — зачем портить дорогую мебель, за которую не можешь заплатить? Жар пламени дарил настоящее наслаждение, на фоне которого меркла мрачная атмосфера кабинета вкупе с угрюмым хозяином, не обращавшим на гостью ровно никакого внимания. Он изредка звал помощника, осыпал его приказами и снова погружался в молчание.

— Вам точно удобно стоять? — спросил герцог, отложив очередную папку.

Кажется, у него в делах настал перерыв, поскольку он сложил руки на столе и посмотрел на Нииру.

— Да, не беспокойтесь. Здесь несравненно лучше, чем под дождем.

Доран наблюдал за ней слишком пристально, как будто обдумывая какое-то решение, и она отвернулась к пламени, жадно впитывая его тепло. Интересно, валил ли от нее пар? Баронета улыбнулась собственным мыслям и неловко дернула пальцами. Сдержав шипение и вскрик, она посмотрела на ладонь: в порезах опять выступили капельки крови.

— Вы голодны? — тон герцога был таков, будто вопрос его тяготил.

— Нет, благодарю. Вы позволили укрыться от ливня, и я не собираюсь отвлекать вас от работы.

— Для пятнадцати лет вы ведете себя очень взросло, — заметил он, а Ниира даже не удивилась, что он был в курсе ее возраста.

— В провинции, в бедной семье аристократов взрослеют быстрее.

— Странно. Луга, свежий воздух… Это должно продлять ощущение детства.

— Тогда у нас разное представление о провинции, — Ниира пожала плечами и поморщилась: непросохшая часть платья неприятно холодила кожу. — В моем окружении не было сверстников, все как минимум на десять лет старше… Пожалуй, я обсохну через несколько минут. Не затруднит ли вас, ваше сиятельство, отдать приказ, чтобы кто-нибудь спросил, починили ли экипаж?

— Не спешите. Мой помощник сейчас должен сделать чай. Вы же не хотите простудиться?

Ниире оставалось только согласиться. Чем дольше она находилась в мрачных застенках, тем сильнее хотелось обратно на улицу. В черном кабинете, под пристальным взглядом так и хотелось ощупать запястья, чтобы убедиться в отсутствии кандалов, и тепло огня уже не затмевало этого ощущения. Принесенная чашка горячего чая не спасла ситуацию. Ее всё же усадили в кресло и даже снабдили теплым пледом, а Ниира из-под ресниц разглядывала нырнувшего в бумаги хозяина кабинета.

Афранья была точна в словах: «непривлекательный». Он не то чтобы не старался, даже не думал нравиться окружающим, отчего угрюмое выражение стало бессменной маской на лице. Служба в Тайном сыске добавила колкости взгляду, а от природы холодные цвета внешности лишь доводили картину до идеала. Неприступный. Ледяной. Пожалуй, женщины соревновались бы за право растопить сердце мужчины, если бы за ним не закрепилось столько мрачных прозвищ. Однако же он помог Ниире! Или она, стоявшая под дождем, выглядела настолько жалко, что дрогнуло даже это сердце?

Ниира сжала чашку, желая убраться отсюда как можно дальше. Надо было все-таки постучаться в тюрьму, наверняка там у охранников было бы если не веселее, то хоть душевнее. И одернула саму себя: плохие мысли, недостойные, неправильные. Чтобы отвлечься, стала рассматривать кабинет. Черные шторы наводили тоску, как и зарешеченное окно. Стеллажи заполняли папки, и она даже на секунду не усомнилась, что это не художественная литература, с которой можно скоротать пару часов. На стол и герцога за ним смотреть не хотелось, потому она принялась считать трещины в половицах.

Гроза мало-помалу стихала, ливень не бился раненым зверем в окно, нога уже не болела так отчаянно, а сама Ниира, казалось, могла задремать в кресле под пледом, несмотря на все переживания. Уловив это пограничное состояние между сном и явью, она встрепенулась. Раскланявшись с Хайдрейком и отблагодарив его за заботу, вышла в приемную. Помощник Дорана сообщил, что двуколку не починили, и она попросила найти другой экипаж.

Хотелось домой. В горячую ванную. Выпить обжигающего губы и язык чая. Молчаливой поддержки Тари. Уснуть. Забыться. Ниира знала, что следующим днем опять поедет в Догир, чтобы ощутить покой на душе, конечно, если нога позволит.